Эльфред с трудом поднялся на локте и запустил ложку в котелок. Чтоб не расплескать кашу, глаза все-таки пришлось открыть. Первая же ложка густого варева разбудила в нем дикий голод, сон унесся прочь, будто заяц, которого спугнул пес. Принц накинулся на еду, и лишь с большим трудом смог оторваться от котелка, чтоб оставить положенную долю товарищам. И снова рухнул лицом вниз на плащ. Может, пока будут есть остальные, удастся добрать часок сна.

Этельред поднял своих людей, как только опустели котелки. Через Темзу они переправились быстро, воспользовавшись десятком припрятанных в прибрежных зарослях лодок, большим, наскоро связанным плотом и бродом, где, правда, стремнину все равно приходилось преодолевать вплавь, прямо в ледяной воде. Как бы ни была холодна зима, сковать воды льдом, как это часто случалось в землях скоттов и пиктов, она не смогла. Чтоб не возиться с переправой обоза, король приказал припрятать его на другом берегу, и прихватить лишь самые необходимые припасы на день-два. Близ Редингама и городка, который римляне называли Лондинием, хозяйничали норманны. В любой момент может возникнуть необходимость срочно переправляться, а обозы сложнее всего перетаскивать с берега на берег.

Конница саксов рванула вперед, следом бежала пехота. То, что пешие воины поспеют в бой не сразу, никого не волновало. Оно и лучше, если вторая половина войска подоспеет чуть позже – и неожиданность для врага, и дополнительные силы в самый главный момент. Этельред собирался сразиться с врагом теперь же, немедленно, пока викинги не догадываются о том, что армия саксов так близка.

Его конники налетели на передовой отряд норманнов совсем недалеко от берега. Конный неровныйклин врезался в отряд, отдыхающий на лесной прогалине. На единственном большом костре, сложенном из нескольких цельных стволов, кипело несколько котлов, укрепленных на рогульках.

Датчане меньше всего напоминали слабаков, которых выводит из равновесия любая неожиданность. В один миг повскавав, они хватали оружие, но конники уже были среди них, кололи копьями и махали мечами, и датчанам оставалось лишь пятиться. Эльфред, размахивавший оружием, не сомневался, что вскорости от передового отряда норманнов не останется даже воспоминания.

Викинги, пятясь и закрываясь щитами, смогли, хоть и не без труда, вытянуться целой стеной щитов, выставили копья, на которые лошади саксов бежали без особого желания. У самой стены щитов кони артачились, начинали вставать на дыбы. Эльфред, которого жеребец поднес почти к самым щитам, на миг впился взглядом в деревянный круг с помятым умбоном и зарубами от меча на крашеном дереве и в круглый шлем, из-под которого выбивались светлые пряди. Потом все это исчезло, и принц увидел кромку леса и небо.

Конь встал на дыбы, Эльфред ударил жеребца пятками в бока, и тот от неожиданности скакнул вперед на задних ногах и со всей силы ударил передними копытами в щит, а потом еще и приземлился на него. Норманн не ожидал этого, и напор коня выдержать не смог, удар опрокинул его на спину. Неловко приземлившись, конь завертелся, будто пес, наступивший на колючку, и принц спрыгнул с седла – прямо в пролом, ненадолго образовавшийся в строе датчан.

Прыгая, он не думал о том, что, возможно, прыгает навстречу собственной смерти. Он вообще ни о чем не думал, просто приземлился на одного из норманнов и ткнул вперед мечом. Клинок попал во что-то мягкое, и норманн под Эльфредом завозился, воя от боли. Принц вскочил на ноги с легкостью, будто на нем не было навьючено несколько десятков фунтов железа, и тут же атаковал другого датчанина – оскаленного дюжего мужика с плечами пахаря.

А за его спиной уже орали саксы. Сколько нужно времени, чтобы опытные воины сообразили, что к чему? Считанные мгновения. Датчане накинулись на дерзкого парня, посмевшего врубиться в их строй, а саксы накинулись на датчан, отстаивая младшего брата своего короля и такого смелого бойца. Строй северян лопнул посередине, и британцы ворвались в пролом, как клин в бревно, разрывая его на части, кромсая и вцепляясь в каждого врага, какой попадался им на пути.

Пехота добежала до места боя, когда исход схватки был уже предрешен. Викинги не сдавались, и никто им не предлагал сдаваться – их просто истребляли, зверея от запаха и вида крови и от осознания, что именно эти северные головорезы донимают Британию уже не первое десятилетие. Кто-то из датчан успел сбежать, и саксы понимали – они предупредят основные силы.

– Истребить всех до последнего! – заорал Этельред. Его услышали все.

Оставшиеся в живых норманны вновь сумели выстроить стену щитов, покороче и победнее, чем прежняя, но такую же несокрушимую. Теперь, оберегая себя от таких бешеных лошадей, как жеребец Эльфреда, они выставили копья подальше, и стали медленно пятиться назад. Дорога для отступления была очень удобна – не слишком широка, не слишком узка, деревья и кусты так близко подступали к ее краю, что обойти и атаковать с флангов саксы не могли. Они лишь надеялись на то, что рано или поздно полоса чащи сменится полем.

И лес в самом деле скоро закончился, но желанной полной победы открытое пространство британцам не принесло. Стремительно расступившись, деревья явили взорам нападающих серый приземистый замок вдалеке и черные от свежей, недавно вывороченной земли защитные валы лагеря норманнов. Они казались особенно черными на фоне бескрайнего поля, покрытого редкими пятнами выпавшего накануне снега.

И здесь, на поле, саксов ждали все датчане, которые успели снарядиться к бою. Из лагеря набежали новые и новые воины, успевшие натянуть кожаную рубаху и подхватить щит, и Этельред понял – ему предстояла нелегкая задача. Он заорал, пытаясь выстроить свою армию в некое подобие строя, чтоб противостоять стене щитов, но воины его не слушали. Каждый рвался в схватку, поскольку ничто так не воспламеняет жаждой победы и боевым пылом, как отступление противника.

Датчане быстро, но и без излишней спешки строили ровную полосу деревянных кругов с помятыми умбонами, кругов, над которыми, подобно странным холмикам, вырастали шлемы. Некоторые норманны были без шлемов, или вовсе без доспехов, но таких старались не ставить в первый ряд. Вытянувшись в линию и загнув фланги немного назад – для устойчивости – строй двинулся на саксов.

– В линию! – вопил король. – В линию!

Кто-то услышал и попытался подчиниться, кто-то не слышал и слышать не мог – когда глаза захлестывает ярость, уже ничего не слышишь и не понимаешь. Удар датчан был сокрушителен. Клин, в который превратился ровный строй, разбил ряды британцев, и тем пришлось отступить – сперва на несколько шагов, потом еще на несколько, потом еще… Саксы пятились, не желая признавать, что они слабее. Да и не были они слабее, просто норманнам больше везло.