– Спокойной ночи, дорогой! – Софи повернулась, собираясь уйти, и тут, словно, наконец, опомнившись, Джеймс сделал по направлению к ней несколько шагов.

– Софи...

Она остановилась.

– Я... сожалею!

Слова выскочили у герцога изо рта еще раньше, чем он осознал, что собирается их произнести; а поскольку ему никогда не приходилось просить у кого-либо прощения, он попросту не знал, что ему следует делать дальше.

Некоторое время Софи недоуменно смотрела на него, и Джеймс боялся, что она увидит его покрасневшие щеки, хотя при тусклом свете свечей это вряд ли было бы возможно. Впрочем, она не была так уж уверена в себе, как это ему казалось.

– Сожалеешь о чем? – наконец спросила Софи.

Джеймс долго думал, прежде чем ответить. На самом деле он сожалел, что забрал ее из страны, которую она хорошо знала, оторвал от дома и от семьи, которую она любила. Он обманывал ее, рассказывая о Флоренс, а потом привез ее сюда, в этот заброшенный замок, где эхо от каменных стен смешивается со стоном немыслимого прошлого его предков. После всего этого он наговорил ей массу жестоких слов и бросил ее одну расхлебывать все это. Джеймс, в самом деле, сожалел, и от боли у него даже заболело в груди. Но к несчастью, он не в состоянии был объяснить ей все это.

– Мне жаль, что у нас пока не все получается, как мне хотелось бы... – Джеймс опустил взгляд.

– Ты имеешь в виду ребенка? – Ему показалось, что Софи надеялась на нечто большее.

– Да, пожалуй... – нехотя согласился он.

Софи кивнула, как будто именно этого ответа ожидала, и, шагнув за дверь, оставила его наедине с самим собой.

Натянув поводья, Джеймс перевел лошадь в галоп, он возвращался после обследования восточной дренажной системы, и теперь ему хотелось поскорее оказаться дома. Последнюю неделю он старался не думать ни о проблемах, связанных с женой, ни о ней самой, оградив себя от влияния окружающего мира. Он научился этому еще в юности, когда ему было особенно необходимо управлять своими чувствами.

Заставив лошадь перепрыгнуть через невысокую каменную стену. Джеймс выпрямился в седле, и ему сразу бросился в глаза открытый кабриолет, стоявший возле одного из коттеджей. Подъехав ближе, он обнаружил в нем спящего на сиденье кучера и громко кашлянул.

Увидев герцога, кучер приподнял шляпу и вскочил на ноги, напугав кур, которые с шумом разбежались от экипажа.

– Простите, ваша светлость!

Джеймс холодно посмотрел на кучера.

– Могу я узнать, что вы делаете тут в моем экипаже?

– Я приехал сюда с герцогиней, ваша светлость. Ее светлость сказала, что я выгляжу очень усталым, и велела мне спать. Это она заставила меня лечь на сиденье...

Джеймс задумался. Это был один из тех моментов, когда ему казалось, что между ним и его женой существует глубокая непреодолимая пропасть. Нет, он был вовсе не против того, чтобы дать кучеру выспаться, но существовали правила, и их следовало придерживаться, особенно в отношениях со слугами.

Затем Джеймс перевел взгляд на дверь небольшого каменного коттеджа. Он немного знал фермера, жившего здесь, – это был молодой крепкий мужчина, ответственный и уважаемый. Хотя Джеймс иногда разговаривал с ним, ему было трудно судить о том, что это за человек.

– А где герцогиня, в доме? – спросил он.

– Да, там, ваша светлость.

Джеймс понятия не имел, зачем его жена решила посетить арендатора; после последней беседы с ней они почти не разговаривали, а ее состояние освобождало его от мыслей о более интимных отношениях, во всяком случае, еще в течение нескольких дней.

Однако любопытство не покидало его.

– Горничная приехала вместе с герцогиней?

– Нет, ваша светлость, герцогиня не захотела никого брать с собой.

– Одна, – повторил Джеймс. Неужели она делает что-то, о чем никто не должен знать, или это еще одна ее ошибка, происходящая от незнания правил?

Ему очень хотелось спросить кучера, что именно делает герцогиня в доме в этот солнечный полдень, но он так и не решился, памятуя о том, что слуги не должны знать о делах своих хозяев больше, чем им положено.

– Как давно вы здесь?

– Около часа. Герцогиня обычно проводит там примерно час.

– Обычно? Так бы бывали тут раньше?

Кучер кивнул:

– На этой неделе уже три раза.

– Ах, вот как! – Джеймс еще раз взглянул на дверь коттеджа и понял, что он не уедет отсюда, не узнав, в чем дело.

Он слез с лошади, привязал ее, подошел к входной двери и постучал. Дверь открыла молодая женщина, и, решив, что это жена фермера, герцог немного успокоился.

На женщине был кружевной чепец и белый передник, на руках у нее спал маленький ребенок. Глаза ее расширились от удивления, когда она узнала Джеймса.

Немного смутившись, она сделала реверанс.

– Добрый день, ваша светлость.

– Добрый день, – ответил Джеймс, – герцогиня у вас?

Женщина кивнула и отошла в сторону, пропуская его.