…Конечно, нет…

— Вот видишь… — Мадрак похлопывает себя по бедру. — Вот видишь, на свете нет справедливости, а добродетель осквернена и обманута. Что стало с Генералом? Сколько лет он бьется, чтобы люди ни в горе, ни в гневе не теряли человечности? Воздалось ему? Жизнь отняла у него даже его тело. И это справедливость?

…Едва ли…

— Все придут к этому, несчастные! Все станут истуканами в Доме Мертвых, кем бы ни были, что бы ни делали. Вселенная никогда не благодарит. Дающему никогда не воздается. О, Ты-Кто-Может-Быть, почему ты так все устроил — конечно, если Ты действительно все это устраивал, — почему? Я служил, как мог. Тебе и Принцу, Твоему воплощению. Чем вы меня наградили? Услужением зеленобородому в этом поганом склепе. Ну что ж, великие, слуга не горд, он молчит и кланяется. Но Сет будет биться с Безымянным без перчатки Энергий!

…Я не ослышался?

Вздрагивает Мадрак и видит статую, которой раньше не было; и в отличие от других, она двигается.

Ее голова-это голова шакала, а красный язык вылетает вперед и тут же убирается обратно.

— Ты?! Нетрудно спрятаться от Фрамина, но убежать от Тифона…

— Это мой Дом. Пройдет немало веков, прежде чем кто-то другой узнает все его тайны. Мадрак встает, и посох вращается в его руках.

— Я не боюсь тебя, Анубис. Я сражался во всех местах, где хоть раз звучало Слово. Я многих отправил в этот Дом и пришел сюда сам, как победитель, а не как жертва.

— Тебя победили давным-давно, Мадрак, а ты только теперь понял это.

— Молчать, шакал! Ты говоришь с тем, кто держит в руках твою жизнь.

— А ты говоришь с тем, кто держит в руках твое будущее.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что Сет вновь идет биться с Безымянным?

— Это правда. И когда Безымянное умрет, наступит Золотой Век.

— Ха! Прибереги метафизику для других, проповедник. Ответь-ка лучше на другой вопрос, и я скажу тебе нечто очень приятное.

— Какой еще вопрос?

Анубис делает шаг вперед, правая рука его висит безвольно:

— Что с перчаткой Энергий?

— О, — говорит Мадрак, извлекая перчатку из-под своей рясы и надевая ее на правую руку. — Кода я нашел эту штуку, я собирался с ее помощью обращать миры, — перчатка доползает до его локтя, затем до плеча. — Я не знал, что Оаким — это Сет, и соблазнился оставить ее себе. Поэтому я подменил ее своей собственной перчаткой-что-растет, такой, каких много. Перчатка Энергий обладает особенной мощью, а моя прежняя — обычные доспехи… — Перчатка покрывает его спину и грудь.

— Дай я тебя расцелую в жирные щеки, — говорит Анубис. — Теперь у Сета будет меньше шансов против Безымянного. И предательство ты задумал с самого начала. Ты умнее, чем я думал, Проповедник!

— Меня использовали и я соблазнился…

— Не больно-то тебя используешь. О, нет. Теперь ты носишь перчатку, и я предлагаю союз…

— Заткнись, пес! Ты не лучше остальных. Сейчас у меня кое-что нужное тебе, и ты готов лизать мне задницу. Хватит! Что бы я ни делал со своей новообретенной силой, я использую ее для одного-единственного человека — для себя самого!

— Союз, который я предлагаю, выгоден не только мне.

— Стоит мне поднять тревогу, и тебя свяжут так крепко, что не поможет все твое коварство. Стоит мне шевельнуть посохом — и твои мозги украсят стены. А теперь говори, змеиный язык, но помни об этом. Говори, а я послушаю!

— Если Осирис еще жив, — усмехается Анубис, — и если мы сумеем добраться до него, втроем мы одолеем Тота.

— Осирис пока жив, но сколько это продлится, сказать не берусь. Тифон ищет его по Дому Жизни.

— У нас есть шанс, очень хороший шанс наверстать все — раз у тебя перчатка. Я знаю, как попасть в Дом Жизни, и, кажется, догадываюсь, как спасти Осириса.

— А дальше что? Мы даже не знаем, где произойдет битва с Безымянным.

— Всему свое время. Ну что, ты идешь?

— В Дом Жизни я пойду. Тот хочет, чтобы Осирис жил, так пусть его воля исполнится. Я же тем временем подумаю.

— Этого вполне достаточно.

— Смотри, как растет перчатка! Дальше, чем прежде! В этот раз она дошла до бедер.

— Превосходно! Чем ты сильнее, тем лучше для всех нас.

— Постой, ты всерьез считаешь, что втроем мы сможем одолеть Тота, Сета и Стального Генерала?

— Я не считаю — я уверен.

— И как ты собираешься это проделать?

— Молот может ударить вновь, — вскользь замечает Анубис.

— Он еще существует?

— Да, и хозяин его — Осирис.

— Ну хорошо, пусть так. Предположим, удастся договориться даже с Фрамином, который теперь хозяин в твоем Доме, но как ты договоришься с остальными? Как быть с тенью лошади, которая будет преследовать нас до конца наших дней, ведь она не принадлежит нашему пространству и ее нельзя ни уничтожить, ни усмирить? Анубис отворачивается.