Отойдя в сторону, мы договорились со Смитом о способах связи и прочем. Я пообещал довести это до группы самостоятельно.

Уже загрузившись в машины и тронувшись с места, я спросил у Дмитрия, насколько мы, по его мнению, готовы к операции? Он подумал, затем сказал:

– Как морские диверсанты - никуда не годимся, а вот для конкретной задачи по захвату конкретного судна - готовность практически абсолютная. Если не случится чего либо невероятного, то мы эту "Звезду Рияда" берем в десяти случаях из десяти попыток. Как бы там не развивалась ситуация. Главное, с остальным потом не облажаться.

– Ну и хорошо, не зря столько времени на этом пляже проторчали. Как машина, кстати?

– Да вроде бы нормально, но я даже проехаться не успел толком. В субботу обмывали, а в воскресенье Мария Пилар нас сама сюда увезла.

– Думаю, теперь пара дней покататься у тебя будет. Или, если хочешь, можно заказать перегон ее в Аламо вместе с остальными. Трудно сказать, как у нас потом получится с возвращением в Порто Франко.

Мария Пилар сидела с нами в одной машине, на правом переднем сидении, усадив за руль своей Раулито, которому составлял компанию Игнасио Рамирес. Она и вмешалась:

– Лучше так и сделай. Джо поставит на стоянку, а потом ты сам и заберешь у него. Все равно после операции будем в Аламо отсиживаться какое то время, пока ситуация не прояснится. Мы тоже попытаемся отправить все более или менее ценное в ту сторону. "Унимог" остается в магазине, а вот оба "Перенти" завтра погонят, и наш "Фольксване" тоже отправим с тем же конвоем. Подчищаем за собой на случай чего.

– А если что пойдет у нас не так, на магазине потом не отразится? Точнее, на Саркисе с Биллом?

– Не знаю, но не думаю.
– ответил я.
– По договору он у Саркиса в ответственном управлении, а он здесь ни при чем, что касается всех наших дел. Хотя… не знаю, если все пройдет, как рассчитываем - ничто ни на чем не отразится, все останется по-прежнему. А если все пойдет не так… тогда сложно и представить, чем все может закончиться. Надеюсь, что пронесет.

– В общем, нам надо бы дела в порядок привести за пару дней.
– подвел итог моей речи Дмитрий.
– Как думаете? Даже Рамиресы вроде бы клуб свой Рикардо Мартину передали, на всякий случай.

В разговор вмешалась Бонита.

– Corazon, я думаю, ты должен снять деньги со своего счета в этом банке. Пусть будут наличные. Ты перевел счет магазина на Саркиса?

– Да.

– Пусть так и будет.
– кивнула она.
– А мы свои собственные должны снять. Мы не обязаны доверять Ордену. Мы не работали на него раньше. Это не будет выглядеть странно, первый контакт, первая попытка совместной деятельности.

– Ты права.
– согласился с ней я.
– Дима, у тебя в этом банке деньги есть?

– Нет. Двадцать два экю на счету. А так все в наличных. Да и не так уж много осталось после покупки машины.

– А ты отправку из тех, что нам Орден дал на расходы оплати. У тебя же остались?
– спросил я.

– Остались, еще пять с лишним тысяч осталось. Целая куча.
– подтвердил Дмитрий.

– Вот и отправляй машину. Будет обидно потерять, у тебя то она не казенная. Пусть в Аламо тебя дожидается. И вообще, если есть что ценное, любимое, что потерять не хочется - отправляй с машиной.

– Моника.

– Чего? Что?
– в один голос переспросили мы с Марией Бонитой.

– Подружка моя. Ну, итальянка, которая со мной живет. Моника. Она вроде как ценная и любимая, и терять не хочется.

– Дима, дорогой, мы тебе в этом случае советовать ничего не будем.
– категорически заявила Бонита.

– Не, Дим, ни фига не будем. Тут сам разбирайся. Ни слова совета.

– Ладно, дальше видно будет. Оплачу квартиру месяца на три, а если что-то у нас не так пойдет, то потом тихонько вернусь за ней. Если желание еще будет.

– Дима, бросать девушку собрался таким подлым способом?
– строго вопросила Бонита.

– Хорошо, хорошо, вернусь в любом случае, как скажете, сеньора командующий, даже без желания.

– То-то же.

Вечер опять превратился в посиделки в ресторане у Саркиса, со всеми теми же участвующими лицами. Раулито, правда, ушел веселиться в "Ла Румбу", а вот Дмитрий заехал "просто поужинать" в ресторан под гордым названием "Арарат". Причем приехал не один, а как раз с той самой Моникой - кудрявой смуглой барышней с пухлыми губами, черными глазами, носом с горбинкой и отчаянной скоростью речи, быстрее, чем у Марии Бониты на родном языке, если только такое возможно. Моника всем понравилась, хотя бы потому, что представляла собой полную противоположность отчаянно светловолосому и светлокожему Дмитрию.