Джарред раздулся как павлин, но долго гордиться собой ему не пришлось.

– У меня нет опыта общения ни с какими другими мужчинами… кроме вас.

Джарред заерзал на сиденье.

– Но это в порядке вещей, мисс Экерсли. Вы же незамужняя барышня, у вас и не должно быть никакого особенного опыта.

– Да, – угрюмо проговорила Сара. – Если только не случится так, как задумали судья и лорд Данбридж. Тогда мой недостаток опыта приведет к тому, что мне волей-неволей придется выйти за лорда Данбриджа…

– Никто не принудит вас выйти за Данбриджа помимо воли, – сказал ей Джарред.

– Правда? – Сара подалась вперед.

– Я об этом позабочусь, – кивнул он.

– Но как? – Сара затаила дыхание.

– Подыщу вам в мужья другого.

Сара выдохнула воздух и изо всех сил постаралась не выдать своего разочарования.

– Это в порядке вещей, – вернула она ему его же фразу. – Я сделала все, что могла…

Джарред нахмурился.

– Теперь дело за вами.

– Сара…

Почему он так поторопился пообещать ей то, что не в его власти? Он ей не опекун. И не родственник. Он не сможет заставить ее выйти замуж за одобренного им мужчину, как не сможет удержать ее от брака с мужчиной, им не одобренным. Единственное, на что он имеет право, – это жениться на Саре самому, но к этому он не был готов. Джарред стиснул зубы и уставился в маленькое окошко в задней стенке экипажа.

Сара прикусила губу и быстро отвернулась к боковому оконцу, чтобы скрыть слезы и растущее разочарование в Джарреде, который так стремился побыстрее от нее отделаться.

Гостиницу «Иббетсон» и роскошную резиденцию Гаррисонов разделяло всего несколько миль, но навстречу потоку экипажей, направлявшихся из Мейфэра к Гаррисонам на бал, двигался поток экипажей, направлявшихся в Мейфэр, в оперу или Воксхолл, и потому продвижение было крайне медленным.

Атмосфера в экипаже определенно сделалась неуютной, и Джарред рассудил, что пройтись пешком будет быстрее и менее мучительно. Он уже собрался приказать кучеру остановиться на минутку и сделать именно это, когда путешествие, слава Богу, подошло к концу. Со вздохом облегчения Джарред выпрыгнул из экипажа, даже не дожидаясь остановки. Он сомневался, что выдержит еще хотя бы минуту при таком соседстве. Совсем недавно для него мучительными были попытки Сары соблазнить его, но теперь он понял, что ее молчание еще хуже. Он предпочитал возмутительно дерзкую Сару нынешней Саре, которая кусала губы и часто мигала, чтобы удержаться от слез. Ему тяжело было видеть ее страдающей, зная, что страдает она по его вине.

Джарред подождал, пока кучер подъедет к крыльцу и поможет выйти дамам.

– Вы позволите? – Он предложил руку леди Данбридж. Но она покачала головой:

– Позаботьтесь о Саре, а я пойду следом за вами. Послушавшись, Джарред нехотя предложил руку Саре.

Она положила на его локоть руку в черной перчатке и позволила проводить себя в дом. У дверей их встречал дворецкий Гаррисонов. Джарред вручил ему пригласительный билет с вензелями и назвал имена.

– Лорд Шеппердстон, леди Данбридж, мисс Экерсли! – объявил дворецкий.

Они переступили порог. Сара повернулась спиной к Джарреду и развязала ленточки плаща. Стряхнув плащ с плеч, она отдала его горничной, тогда как Джарред доверил шляпу и плащ лакею. Потом он повернулся лицом к Саре, которая в этот момент тоже обернулась к нему, и замер.

Ее «совершенно приличное» бальное платье было сшито из бронзового шелка и отделано черным бархатом. Оно шелестело при каждом движении и облегало ее, словно вторая кожа, обтекало каждый изгиб тела и особенно подчеркивало грудь. Джарред попытался переключить внимание на что-то другое, кроме этого отделанного бархатом декольте, но понял, что фасон служит одной-единственной цели. Он был задуман как элегантное орудие пытки для особей мужского пола.

Смелое декольте ее платья было, однако, довольно умеренным по сравнению с некоторыми другими, которые он успел здесь увидеть. Но, на взгляд Джарреда, его никак нельзя было назвать скромным. Черная бархатная кайма громко заявляла о себе, выставляя грудь на всеобщее обозрение. И отсутствие на Саре каких-либо украшений, кроме маленьких квадратных черных ониксовых сережек, значило лишь одно: ничто не должно отвлекать внимание от кремовых просторов бюста.

Джарред не мог не залюбоваться открывшимся ему сверху волнующим зрелищем соблазнительной ложбинки. Любой мужчина его роста или выше имел решающее преимущество перед более низкорослым, потому что ему открывался вид на всю грудь целиком, кроме разве сокровенной тайны сосков. К счастью, в лондонском высшем обществе мало кто мог превзойти маркиза Шеппердстона или хотя бы соперничать с ним по части роста.

Джарред смотрел на лакомое блюдо и вспоминал, как эти груди лежали в его ладонях, снова ощущал их тяжесть и податливость.

– Ну и как вам нравится? – спросила Сара. Он мрачно сверкнул глазами.

– Мне послышалось, вы сказали, что надели приличное платье. – Черт возьми, но ему вовсе не хотелось испытывать то, что он испытывал сейчас. Что с ним такое творится? И что случилось с ней? И когда?

Ведь это все та же Сара, с ее костлявыми коленками, морковными волосами, веснушчатая и плоская как доска. Милая маленькая Сара, которая никогда прежде ничем не смущала его. И не ставила его перед таким мучительным моральным выбором.

– Оно в самом деле приличное! – запротестовала Сара.

Джарред насмешливо фыркнул.

– Оно могло бы называться приличным, если бы к нему прилагалась шаль, шарф или хотя бы косынка. – Он снова искоса скользнул по ней взглядом. Казалось, что ее грудь, поднимавшаяся и опускавшаяся при дыхании, вот-вот обнажится. – А так в нем нет ровным счетом ничего приличного.

– Косынки давно не в моде. – Сара огляделась. – Никто из дам их не носит, а мое декольте далеко не такое откровенное, как, например, у нее. – Она кивнула в сторону барышни в бледно-зеленом, а потом на дам в синем и серебристом платьях. – Или вот у них.