–  Да все они такие, Гришк…

Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось «чертово колесо».

–  Не знаю… - сказал он.
– Кажется, нет…

–  Ну ладно, - хмурясь, бросил я.
– Дальше давай.

–  Дальше… Дальше я решил бежать.

–  Так сразу?

–  Да, - сказал он.
– Сразу. Теперь-то я понимаю, что застал их врасплох. Задумайся я на минуту - и меня бы перехватили… Но так совпало, что я оказался возле исследовательского центра. Ну, это такое… - Гриша беспомощно посмотрел вверх, и я представил увеличенное раз в пять здание заводской лаборатории.
– Словом, я вошел туда…

–  И не задержали?

–  А некому было задерживать, Минька. Исследования свернуты, нигде никого… Да и потом кому бы пришло в голову, что кто-то может шагнуть за знак! Это же все равно, что из окна шагнуть. Или сквозь стену…

–  Ну, ясно, ясно, - проворчал я.
– Газон перебежать, короче.

–  Да, - сказал Гриша.
– Газон.

Он помолчал, потом поднял на меня темные усталые глаза.

–  Вот, собственно, и все…

–  Как все?
– всполошился я.
– А документы? А язык?

–  Язык?
– безразлично переспросил он.
– Да что язык… Там это просто, Минька: надел шлем, нажал кнопку… Главное - решиться…

Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка!

–  Ну и что?
– постепенно наливаясь злостью, проговорил я.
– Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет - так что ж теперь, повеситься?!

Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться - и уже ясно, что делать дальше.

–  Слушай, - сказал я.
– Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?

–  Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.

–  Все корабли с коллекторами… И что будет с этим… - я потыкал пальцем в сумку, - …с пистолетом?

–  Видимо, заработает.

–  Заработает?
– И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка.

–  Гриша!
– сказал я.
– Так какого же мы с тобой черта?.. Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает - все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за вами, да? Ну, давайте-давайте… Вы - за нами, а мы - за вами!..

Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.

–  Брось, Гриша!
– убеждал я его.
– Чтобы два таких мужика - да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей!

Домой мы вернулись часам к пяти.

–  Да!
– вспоминал я перед самой калиткой.
– Ключ-то забери. И не оставляй больше…

Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал и груди.

–  Минька, - сказал он.
– Можно, я задам тебе один вопрос?

–  Ну, задай.

–  Зачем я вам нужен?

Ничего себе вопросец!

–  А черт его знает, - честно ответил я.
– Вроде привыкли уже к тебе…

Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике - рядышком и чуть ли не за руки ваявшись - сидят мать и Люська, обе заплаканные.

Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился - того и гляди затопчут.

–  Я так и знала, я так и знала!..
– всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу.
– Я же чувствовала - что-то случится!..

Интересное дело, вяло подумал я. Мать - чувствовала, Люська - чувствовала… Один я ничего не чувствовал.

–  Я его посажу!
– всхлипывала Люська.
– Я его посажу!..

–  Кого?
– спросил я.

–  Бехтеря, кого же еще!
– ответила за нее мать. Тоже всхлипывая.

–  Какой Бехтерь, чего вы плетете?
– сказал я.
– Бехтерь к нему и близко не подходил.

Люська уставилась на меня бешеными зелеными глазами.

–  Не подходил? А лоб почему разбит?

–  Так это не Бехтерь, - объяснил я.
– Это я ему рейкой заехал.

–  Как?
– в один голос сказали мать и Люська.

–  Случайно, - буркнул я и пошел спать, хотя солнце только еще собиралось садиться. Пусть сами как хотят, так и разбираются.

Добравшись до койки, сел и долго смотрел на шнурки кроссовок - не было сил нагнуться и развязать… Но Люська-то, а? Ишь как вскинулась! Это потому, Люсенька, что у тебя никогда никого не отнимали… Надо же - сама прибежала!..