Леха опешил и выключил, спорить не стал. Какая ему, в конце концов, разница! Ночевать пустили - и ладно…

– Ишь, раздухарился… - бормотал Петро, наполняя всклень два некрупных граненых стаканчика.
– Светом щелкает…

Решив ничему больше не удивляться, Алексей подсел к столу и выловил ложкой огурец.

– Давай, Леха, - с неожиданным надрывом сказал хозяин. Глаза - неподвижные, в зрачках - по свечке.
– Дерябнем для храбрости…

Почему для храбрости, Леха не уразумел. Дерябнули. Первач был убойной силы. Пока Алексей давился огурцом, Петро успел разлить по второй. В ответ на протестующее мычание гостя сказал, насупившись:

– Ничего-ничего… Сейчас сало принесу…

Привстал с табуретки и снова сел, хрустнув суставами особенно громко.

– Идет… - плачуще проговорил он.
– Ну точно - идет… Углядел-таки… Надо тебе было включать!…

– Кто?

Петро не ответил - слушал, что происходит снаружи.

– На крыльцо подымается… - сообщил он хриплым шепотом, и в этот миг в сенях осторожно стукнула щеколда.

– Открыть?

Петро вздрогнул. Мерцающая дробинка пота сорвалась струйкой по виску и увязла в щетине.

– Я те открою!… - придушенно пригрозил он.

Кто-то потоптался на крыльце, еще раз потрогал щеколду, потом сошел вниз и сделал несколько шагов по хрупкому, подмерзшему к ночи снегу. Остановился у занавешенного одеялом окна.

– Отда-ай мою поса-адочную но-огу-у!… - раздался откуда-то из-под земли низкий с подвыванием голос.

Леха подскочил, свалил стаканчик, едва не опрокинул свечку.

– Что это?!

Петро молчал, бессмысленно уставясь на растекшуюся по клеенке жидкость. Губы его беззвучно шевелились.

– Чего льешь-то!… - мрачно выговорил он наконец.
– Добро переводишь…

– Отда-ай мою паса-адочную но-огу-у!… - еще жутче провыло из печки.

Леха слетел с табурета и схватил ледобур.

– Да сиди ты… - буркнул Петро, снова снимая пластмассовую крышку с трехлитровой банки.
– Ничего он нам не сделает… Прав не имеет, понял?… Так, попугает чуток…

Ничего не понимающий Леха вернулся было к столу и тут же шарахнулся вновь, потому что одеяло на окне всколыхнулось.

– Сейчас сбросит… - с содроганием предупредил Петро. Лехин стаканчик он наполнил, однако, не пролив ни капли.

Серое байковое одеяло с треугольными подпалинами от утюга вздувалось, ходило ходуном и наконец сорвалось, повисло на одном гвозде. Лунный свет отчеркнул вертикальные части рамы. Двор за окном лежал, утопленный наполовину в густую тень, из которой торчал остов теплицы с шевелящимися обрывками полиэтилена.

Затем с той стороны над подоконником всплыла треугольная зеленоватая голова на тонкой шее. Алексей ахнул. Выпуклые, как мыльные пузыри, глаза мерцали холодным лунным светом. Две лягушачьи лапы бесшумно зашарили по стеклу.

– Кто это?
– выпершил Леха, заслоняясь от видения ледобуром.

– Кто-то… - недовольно сказал Петро.
– Инопланетян!…

– Кто-о?!

– Инопланетян, - повторил Петро еще суровее.
– Газет, что ли, не читаешь?

– Слушай, а чего ему надо?
– еле выговорил насмерть перепуганный Леха.

– Отда-ай мою поса-адочную но-огу-у!… - простонало уже где-то на чердаке.

Петро передернуло.

– Под покойника, сволочь, работает, - пожаловался он.
– Знает, чем достать… Я ж их, покойников, с детства боюсь.
– Взболтнул щетинистыми щеками и повернулся к Лехе.
– Да ты садись, чего стоять-то?… Брось ледобур! Брось, говорю… Я вон тоже поначалу с дрыном сидел… - И Петро кивнул на рукоятку черпака в углу.

Во дворе трепыхались посеребренные луной обрывки полиэтилена. Инопланетянина видно не было. Леха бочком подобрался к табуретке и присел, прислонив ледобур к столу. Оглушил залпом стаканчик и, вздрогнув, оглянулся на окно.

– Ты, главное, не бойся, - сипло поучал Петро.
– В дом он не войдет, не положено… Я это уже на третий день понял…

– Отдай!
– внятно и почти без подвывания потребовал голос.

– Не брал я твою ногу!
– заорал Петро в потолок.
– Вот привязался, лупоглазый!… - в сердцах сказал он Лехе.
– Уперся, как баран рогом: отдай да отдай…

– А что за нога-то?
– шепотом спросил Леха.

– Да подпорку у него кто-то с летающей тарелки свинтил, - нехотя пояснил Петро.
– А я как раз мимо проходил - так он, видать, на меня подумал…

– Отдай-й-й!… - задребезжало в стеклах.

– Ишь как по-нашему чешет!… - оторопело заметил Леха.

– Научился… - сквозь зубы отвечал ему Петро.
– За две-то недели! Только вот матом пока не может - не получается… Давай-ка еще… для храбрости…

– Не отдашь?
– с угрозой спросил голос.