– А где сейчас находится ваш командор?

– Занят, знаете… - несколько замявшись, сказал Шерхебель.

Капитан Седьмых оглянулся, прислушался.

– Ну что ж… - с пониманием молвил он.
– Побеседуем, когда освободится…

Закрыл блокнот и, хрустя настом, пошел в сторону леска.

Из-за ствола березы выглянула вязаная шапочка "Адидас". Шерхебель облегченно вздохнул и снова что-то на себе перепрятал.

– Да что вы там все время рассовываете?
– не выдержал электрик.

– А!
– Шерхебель пренебрежительно шевельнул пальцами связанных рук.
– Так, чепуха, выменял на расческу, теперь жалею…

Припрятанный предмет он, однако, не показал. Что именно Шерхебель выменял на расческу, так и осталось тайной.

Потом принесли стонущего Чертослепова.

– А тут без вас капитан приходил, - сказал Альбастров.
– Про вас спрашивал.

Чертослепов немедленно перестал стонать.

– Спрашивал? А что конкретно?

Ему передали весь разговор с капитаном Седьмых.

– А когда вернется, не сказал?
– встревожась, спросил Чертослепов.

Электрик хотел ответить, но его перебили.

– Я все понял… - Это впервые за много дней заговорил Афанасий Филимошин. Потрясенные узники повернулись к нему.

– Что ты понял, Афоня?

Большое лицо Афанасия было угрюмо.

– Это не киноартисты, - глухо сообщил он.

Замдиректора Чертослепову приснилось, что кто-то развязывает ему руки.

– Нет… - всхлипывая, забормотал он.
– Не хотел… Клянусь вам, не хотел… Пропаганда гребного спорта…

– Вставай!
– тихо и властно сказали ему.

Чертослепов очнулся. Снежную равнину заливал лунный свет. Рядом, заслоняя звезды, возвышалась массивная грозная тень.

– Афоня?
– не веря, спросил Чертослепов.
– Ты почему развязался? Ты что затеял? Ты куда?…

– В Рязань, - мрачно произнесла тень.
– Наших бьют…

Похолодеть замдиректора не мог при всем желании, поэтому его бросило в жар.

– Афанасий… - оробев, пролепетал он.
– Но ведь если мы совершим побег, капитан может подумать, что мы пытаемся скрыться… Я… Я запрещаю!…

– Эх ты!… - низко, с укоризной прозвучало из лунной выси, глыбастая тень повернулась и ушла в Рязань, косолапо проламывая наст.

В панике Чертослепов разбудил остальных. Электрик Альбастров спросонья моргал криво смерзшимися глазенками и ничего не мог понять. Зато Шерхебель отреагировал мгновенно. Сноровисто распустив зубами сыромятные узы, он принялся выхватывать что-то из-под снега и совать за пазуху.

– Товарищ Шерхебель!
– видя такую расторопность, шепотом завопил замдиректора.
– Я призываю вас к порядку! Без санкции капитана…

– Слушайте, какой капитан?
– огрызнулся через плечо Шерхебель.
– Тут человек сбежал! Вы понимаете, что они нас всех поубивают с утра к своему шайтану?…

– Матерь Божья Пресвятая Богородица!… - простонал Шерхебель.

Пошатываясь, они встали на ноги и осмотрелись.

Неподалеку лежала колода, к которой татары привязывали серого верблюда с четырьмя корзинами. Тут же выяснилось, что перед тем, как разбудить замдиректора, Афанасий отвязал верблюда и побил колодой весь татарский караул.

Путь из лагеря был свободен.

Босые, они бежали по лунному вскрикивающему насту, и дыхание их взрывалось в морозном воздухе.

– Ну и куда теперь?
– с хрустом падая в наст, спросил Альбастров.

– Товарищи!
– чуть не плача, проговорил Чертослепов.
– Не забывайте, что капитан впоследствии обязательно представит характеристику на каждого из нас. Поэтому в данной ситуации, я считаю, выход у нас один: идти в Рязань и как можно лучше проявить себя там в борьбе с татаро-монгольскими захватчиками.

– Точно!
– сказал Альбастров и лизнул снег.

– Вы что, с ума сошли?
– с любопытством спросил Шерхебель.
– Рязань! Ничего себе шуточки! Вы историю учили вообще?

Альбастров вдруг тяжело задышал и, поднявшись с наста, угрожающе двинулся на Шерхебеля.

– Христа - распял?
– прямо спросил он.

– Слушайте, прекратите!
– взвизгнул Шерхебель.
– Даже если и распял! Вы лучше посмотрите, что делают ваши родственнички по женской линии! Что они творят с нашей матушкой Россией!