–  Кхе… Ну, есть города, села… Чего ты хочешь-то?
– Не понял дед.

–  У латинян королевства делятся на герцогства и графства, во главе которых стоят герцоги и графы. Герцогства и графства опять делятся на баронства. У каждого герцога или графа в подчинении несколько баронов. Баронства разделены на дворянские или рыцарские лены. Каждый владетель лена должен по приказу барона прийти к нему со своей дружиной. Чем больше лен, тем больше дружина. Барон их собирает и приводит в распоряжение графа или герцога…

–  Понятно, понятно.
– Перебил дед.
– У нас так бояре по призыву князя конно и оружно собираются. У кого, конечно, вотчина есть. Так ты что же хочешь Погорынье герцогством обозвать?

–  Нет, не в наших это обычаях, деда. Но вот у ляхов земля разделена на воеводства.

"Разделена или еще будет еще когда-то разделена? Не знаю, ну и неважно!".

–  Вот это, деда, нам подойдет. Погорынское воеводство, и во главе его Пригорынский воевода боярин Корней сын Агеев из рода Лисовинов!

–  Красота! Лавруха, чего молчишь? Нравится?

Лавр, невольно копируя отца, тоже задумчиво поскреб в бороде.

–  Нравится-то, нравится, батюшка, и воевода ты и взаправду, а вот боярин…

–  То-то и оно, - наставительно заметил дед - заврался ты, Михайла.

–  И ничего я не заврался! Все просто решить можно!

–  Сам, что ли, мне боярскую грамоту напишешь, "Княже Великий"?

–  Да она уже написана!

–  Вот ты о чем… - Дед, прищурившись, уставился на внука.
– Помнится, боярин Федор при тебе об этом не говорил. Откуда проведал?

–  О чем вы, батюшка?
– Встрял Лавр.

–  Погоди, Лавруха!
– Корней отмахнулся от сына, как от зудящего над ухом комара.
– Что-то мне не нравится, когда кто ни попадя, ненужные вещи узнает.
– Дед набычился, шрам на лице начал наливаться кровью.
– А ну признавайся, паршивец: от кого узнал!!!

Выдавать мать Мишке показалось недостойным и он решил воспользоваться любимым приемом "дерьмократов", умудряющихся, чуть ли не в любом событии, узреть происки спецслужб:

–  В Туровском епископстве за нашей сотней внимательно следят, деда. Сам понимаешь. С чего бы меня епископский секретарь Илларион обхаживать стал? Феофана ко мне приставил, а тот, оказывается, с отцом Михаилом в Царьграде вместе учился…

"Пургу Вы, конечно, гоните, сэр Майкл, но выглядит весьма многозначительно. Дед должен клюнуть".

Дед клюнул:

–  Знают, значит.
– Пробормотал он негромко.
– Только попы или князь тоже? Нет, Вячеслав только приехал, не мог прознать, а попы против сотничьей гривны и не пикнули. Значит одобряют?

–  Илларион Православный орден создать хочет.
– Напомнил Мишка.
– Может с Погорынского воеводства и собирается начать?

–  Может и собирается… - Машинально ответил дед, думая о чем-то своем.

–  Да в чем дело-то?!
– Не выдержал, в конце концов, Лавр. Батюшка, да объясни ж наконец!

–  А?
– Корней уставился на сына, словно только сейчас заметил его присутствие.
– Чего тебе, Лавруха?

–  Что за грамота, батюшка? О чем вы с Михайлой речь ведете? При чем тут попы, да еще туровские?

–  Кхе… - Дед неожиданно подмигнул Мишке.
– Задурили мы твоему дядьке голову, Михайла? А?

–  Так может, объяснишь, деда. Я-то тоже не очень точно знаю.
– "Прикинулся шлангом" Мишка.
– Так только, намеками.

–  Кхе… В общем, такое дело… - Дед все еще колебался.
– Славка… Князь Ярослав Святополчич, когда на Волынском столе сидел, грамоту мне пожаловал… На боярство и воеводство Погорынское.
– Дед умолк, снова о чем-то задумавшись.

Мишка затих, боясь спугнуть удачу. Ляпнешь что-нибудь не то, и дед, из чувства противоречия, возьмет и упрется, с места не сдвинешь - упрям сотник Корней, временами, как баран. Лавр тоже немного помолчал, но потом опять не выдержал:

–  Ну, так и что, батюшка? Князю виднее: кого чем награждать. Что, пропала грамота, что ли?

–  Да не пропала, Лавруша, не пропала. У Федора она хранится до сих пор.

–  Так что ж тогда?

–  Понимаешь, сынок.
– Дед впервые за все время, что помнил Мишка, назвал Лавра сынком.
– Князь Ярослав всегда считал, что имеет наследственные права на туровские земли, а князь Мономах, как раз наоборот, этих прав за ним не признавал. Так Славка… князь Ярослав Святополчич извернулся - взял и приляпал на грамоту отцовскую великокняжескую печать. И год поставил тот, когда еще его отец Святополк Изяславич Великим Киевским князем был. Так что, ни Мономах, ни Мономашичи эту грамоту оспорить не могут, но нечестно же!