–  Она боится, деда.

–  Чего боится?

–  Что придут попы с воинами и убьют, как ее наставницу. Что умрет и преемницу себе не воспитает. Что внуков вырастить не успеет. Ей каждый день будущий страшен. Защита Нинее нужна, опора, надежность.
– Мишка высыпал ворох информации и, пока дед ее не переварил, задал провокационный вопрос: - Мы же можем ей твердо обещать, что не придут и не убьют, что внуков сиротами не бросим, что будущее ее, сколь ей там еще отпущено, бедой не обернется?

–  Можем-то, можем… - дед неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.
– Но тогда получится, что не она нам, а мы ей служим. В каком-нибудь ином случае, такому древнему роду и послужить не грех, конечно, но если пройдет слух, что мы волхву покрываем… Даже не покрываем, а прислуживаем ей! Нет, Михайла, не дело ты предлагаешь!

–  Хорошо, тогда последний аргумент…

–  Что последний?

–  Последний довод. Белояра с людьми кто-то ждал. "Людей в белом" кто-то послал. Нинее кто-то поля сжал и деревню в порядке содержит. Ты веришь, что это три разных "кто-то"? Или это один и тот же?

Лицо деда мгновенно сделалось жестким, он снова подхватил ножны с мечом и переложил их на другое место.

–  Так, вот, значит, что… Людей, значит, под себя собирает, силы копит. Для чего?

–  Помнишь, деда, откуда у меня самострел?

–  Как же не помнить? Баба с "Громовой стрелой"… Кхе! Так ты думаешь и она к ЭТОМУ ехала?

–  Вполне могло быть.
– Подтвердил Мишка.

–  А Нинея-то ему зачем?

–  Если готовится восстание язычников, то во главе должен быть кто-то из очень древнего рода, а если волхв, то еще лучше. Сам "кто-то", видимо, из худородных. Умный, умелый, сильный, но без длинного списка предков. Нинея - то, что ему надо. Лучше бы, конечно, мужчина, но, похоже, не нашлось подходящего. А может быть, все еще круче: хотят возродить совсем древние порядки, когда во главе родов женщины стояли. От поклонников Перуна, ведь, тоже баба ехала. Во всяком случае, если грянет, то в Турово-Пинском княжестве начнут именно с нас. И время подходящее: Великий Князь при смерти, среди Рюриковичей, вот-вот, усобицы начнутся.

–  Ну, это мы еще посмотрим: кто с кого начнет.
– Дед грозно пошевелил бровями.
– Нам местной погани мозги вправлять не впервой. Но Нинея-то при таких делах с нами вообще разговаривать не станет!

–  Наоборот, деда.

–  Как это?

–  Не такие уж мы и худородные.
– Мишка решил идти ва-банк.
– Во мне, например, четверть крови от Рюриковичей.

–  И это прознал, поганец?
– дед в растерянности развел руками и глянул на Лавра, словно ища поддержки. Тот в ответ тоже развел руки и пожал плечами, демонстрируя полную непричастность к осведомленности племянника.

–  Языки людям даны, чтобы болтать, а уши - чтобы слушать.
– Пояснил, ничего не объясняя, Мишка.
– Однако и без Рюриковичей, я - восьмое колено рода десятника Лисовина. Не простого ратника, а того, кто других в бой водил. И не важно, что только десяток. Главное - повелевал и за людей отвечал. И роду нашему два века.

–  Ты - восьмое колено, а Нинея двадцатое, - парировал дед - а может и больше!

–  Наверняка больше.
– Не стал спорить Мишка.
– Славяне живут здесь десятки веков, кто знает: когда начало складываться боярство? Может и тысячу лет назад. За одно поколение принято считать 25 лет. Значит, Нинея, запросто может быть и из тридцатого, и из сорокового колена.

–  Тем более!
– Победно утвердил дед.

–  Вовсе нет.
– Продолжил дискуссию Мишка.
– Нинея, будучи боярыней такого древнего рода, да еще волхвой, прекрасно знает, что род может стать древним, если не выродится и не ослабеет в третьем-четвертом колене. Ну, или если не пресечется почему-либо. Вот Данилин род дал четырех сотников, но четвертый сам от сотничества отрекся. Ты же не отрекся, хотя тоже увечен!

–  Увечья, внучек, разные бывают!

–  Да, но дурного сотника зарезал прадед Агей, а не Данилин дед, и сотню из ничего поднял тоже Агей. И ты сейчас, тоже, сотню поднимаешь, а Данила только и смог, что свой десяток угробить. Энергетика утрачена напрочь, а у нас сохранилась.

–  Что утрачено? Ладно, понял. Ну а род Пимена? Тоже утратил эту…

–  Энергетику. Может, утратил, а может и не имел никогда. Я отцу Михаилу помогал поминальные записи разбирать. Так вот: Ни Пимен, ни его родня, никогда не заказывали службы на помин души своего родоначальника. Или не помнят, или от женской ветви пошли. Род, который своих пращуров не помнит, и не род вообще.

–  Ну а Бурей?
– Дед, похоже увлекся спором.
– Что-то он на ослабленного не похож.

–  Здесь другое. Скорее всего, генетические отклонения.

–  Чего-чего?

–  Проклятье Богов - "порченая кровь". Потому, наверно, и потомства у него нету.

–  Кхе!
– Аргументы у деда кончились, а нить спора он, кажется, потерял, поэтому переключил внимание на сына.
– Лавруха, да когда ж пиво-то принесут?

–  Да должны уже. Сейчас будет, батюшка.

Лавр поколебался и как-то по детски-просительно глянул на Мишку.

–  Я вот что спросить хочу. Миша… Это… У меня что ж, тоже проклятье?

–  Нет, дядя Лавр, это волхв из Куньего городища заклятье наложил.