Шрифт:
– Ой, мама, что-то я совсем во всех этих Вячеславах, да Ярославах запутался…
– Не мудрено!
– Мать понимающе улыбнулась.
– Дети и внуки Ярослава Мудрого обильное потомство дали, много их стало, и все хотят жить, как князья, а княжеств на всех не хватает. Ты сынок вот что запомни: наша семья была очень тесно со Святополчичами связана. Деда в сотники произвел сам Святополк Изяславич, а его сын Ярослав Святополчич был другом деда в юности.
И еще одно… - Мать поколебалась, но все-таки решилась сказать.
– Дед твой, Мишаня, на сводной сестре Ярослава Святополчича женился. Бабка твоя Аграфена была внебрачной дочерью Святополка Изяславича. Он ее еще в Новгороде прижил, потом с собой в Туров привез.
– Постой, постой, мама!
– Мишка, сам этого не заметив, даже ухватил мать за рукав.
– Бабку же Аграфеной Ярославной звали, причем же здесь князь Святополк?
– Ярославной ее звали по имени боярина, чьей дочерью она считалась. Но только считалась! На самом деле… Все все знали и понимали. Ярослав Святополчич и свою побочную сестру любил и с дедом Конем дружил крепко. Вот он и помог деду на Аграфене жениться и отцовский гнев от них отвел. Сначала-то князь Святополк осерчал…
– Выходит, во мне есть кровь Рюриковичей?
– Мишка сам опешил от подобного открытия.
– Я правнук Великого князя Святополка Изяславича?
– Молчи!
– Мать прижала ладонь к Мишкиным губам и испугано оглянулась.
– Никому и никогда! Рюриковичам лишняя родня не нужна! Я тебе это рассказала не для того, чтобы ты гордился, а чтобы понял: мы Лисовины - друзья и родичи врагов Мономаха, значит, и Мономашичей.
– А как же тогда?… - Мишка запнулся, не сумев сразу сформулировать вопрос.
– Князь Вячеслав, ведь, деду сотничью гривну пожаловал! Он же Мономашич, неужели ничего не знает?
– Бог весть… Может и не знает, но я думаю, что дело в другом, сынок. Князь Вячеслав в Турове чужой, надеяться может только на тех людей, которых с собой привез, а для того, чтобы на Туровском столе удержаться, нужно доброхотов из местных искать. Таких, чтобы силу имели, а дед силу за собой имеет. Когда Владимир Мономах умрет, каждый из князей за себя стоять станет, и Вячеславу тоже надо будет за себя суметь постоять.
– Д-а-а, теперь понятно, чего княгиня боится…
Мать вздохнула и грустно улыбаясь оглядела Мишку так, словно перед ней стоял совсем несмышленыш.
– Много ты знаешь о женских страхах… Заметил, какая разница в возрасте у князя и княгини? Вячеслав уже не молод, не старик, конечно, но в годах солидных. И здоровья некрепкого. Сед не по годам, мне боярыня одна сказывала, что выглядит Вячеслав чуть ли не старше брата Мстислава, хотя моложе его почти на десять лет. И дети у него не выживают - только двое последних, а остальные умерли. Не дай Бог… Это же страшно, Мишаня, вдовой с малыми детьми остаться. Уж тогда-то ей и вовсе Туровского стола не видать, и вообще неизвестно, что будет.
– Почему же Вячеслава обязательно должны с Туровского стола погнать?
– Потому, что отец его - Мономах - на Киевский стол сел незаконно. Двенадцать лет назад, когда умер Великий князь Киевский Святополк Изяславич, на Великокняжеский стол должен был сесть по старшинству Давыд Святославич Черниговский. Но в Киеве случилось восстание. Чернь сначала громила дворы евреев-ростовщиков, а потом принялась из бояр, и за купцов. Дядя Никифор тогда только тем и спасся, что успел ладьи от берега отогнать, а все, что на сладах лежало, разграбили.
Тогда- то киевское боярство Владимира Мономаха и призвало. Так что, Черниговские Святославичи только и ждут, чтобы снова за Киевский стол распрю начать. И Полоцкие князья на нашего князя Вячеслава зуб имеют. Когда он еще был Смоленским князем, то вместе с отцом ходил воевать Минск и Друцк. От Минска тогда одно пепелище осталось.
– И Волынь еще…
– Нет, с Волынью раньше сложно было, а потом Мономах туда своего сына Романа посадил, а когда тот умер, другого сына - Андрея. С тех пор на Волынском рубеже спокойно. Вообще Мономах везде своих сыновей рассадил, где мог. Юрий {{ Тот самый, что получит прозвище "Долгорукий" и будет считаться основателем Москвы.}} сидит в Суздале, Мстислав княжил в Новгороде, а Сейчас в Белгороде, Ярополк в Переяславле.
– Так если Мономах умрет, братья между собой схватиться могут?
– Вряд ли… Слишком опасно вокруг. Черниговские Святославичи могут половцев привести, так уже много раз бывало. Да половцы и сами обрадуются смерти Мономаха - очень уж крепко он их бил, аж за Дон загонял.
– Это - с юга и с востока. А с севера Полоцкие князья…
– Да, так. Ты, сынок, забудь все, что Ольга тебе говорила, на что намекала. В княжеские которы влезть - головы не сносить. Рюриковичи друг друга из-за уделов, как курей режут, а про слуг да ратников и разговору нет. Забудь! Дед своего добился - сотничью гривну получил, и ладно. За тем сюда и ездили. Запомни, сынок: стольный град манит соблазнами, кажется вот-вот и жар-птицу поймаешь, а на самом деле возле княжьего стола - возле смерти. Ты думаешь Никифор не мог бы в первую купеческую сотню выйти? Давно бы мог, но знает, как опасно на виду быть, над толпой возвышаться, вот и держится скромно. Князьям не только войско нужно, но и деньги. Деньги даже важнее. А с кого их взять? Понимаешь?
– Понимаю, мама.
– Нет, не все ты понимаешь! Никифор только живет в Турове. А деньги, товары, люди - все достояние, у него по разным местам распределены: в Киеве, в Чернигове, в Новгороде, даже, в Кракове. Где главная часть, никто, кроме него не знает, но чтобы ни случилось, всего достояния разом он не потеряет никогда! А наше главное богатство - в Ратном, там мы сильны и защищены. На крайний случай, даже и Никифор к нам прибежать может, или семью на время укрыть. Понял?
– Понял, мама. Знаешь, есть такая пословица: "Не складывай все яйца в одну корзину".