Олег позволил себе еще несколько минут полежать, бездумно пожирая глазами дисплей. Постепенно дыхание восстановилось, отчаяние и обреченность растаяли в солнечных лучах, добитые сердитым воробьиным щебетом под окном, и прежнее чувство умиротворения вновь охватило его. Обязательно нужно будет поговорить с доктором насчет этого приступа, но не сразу. А то еще, чего доброго, запрячут его снова в лечебницу, и он точно сойдет с ума, не уверенный, что этот мир ему не мерещится. Сейчас главная задача – осмотреться вокруг. Если окружающее – продукт его бреда, обязательно найдутся нестыковки, зацепившись за которые, можно попытаться выкарабкаться назад, в реальность. Если же его украли инопланетяне… ну, инопланетян с их лимузинами пока замнем. Для ясности. А ну-ка, друг милый, хорош разлеживаться. На ноги поднимаемся по счету три!..

Олег рывком сел в постели, отбросив одеяло. Чувство удушья постепенно проходило, липкий непередаваемый ужас отступал в серых предутренних сумерках. Сердце колотилось, простыня пропиталась потом.

Что же ему приснилось? Разум силился проникнуть за мутную пелену сна, но нащупывал лишь бессмысленные разрозненные образы. Курица, копающаяся в пыли, крупный карий лошадиный глаз, зеркало с отражающимся в нем солнцем… Он с трудом сглотнул пересохшим горлом. Страшно хотелось пить, а в затылке зарождался намек на головную боль, который, дай ему волю, через несколько часов превратится в изощренную пытку электродрелью. Остеохондроз, чтоб его! И чего я держу столько придворных докторов…

Докторов? Внезапно воспоминания хлынули волной. Странный мир, психиатрическая лечебница в одноэтажном деревянном доме, примитивный быт, калейдоскоп стран и событий где-то вдалеке и щебетание воробьев, копающихся в навозе… И этот мир ему уже совершенно точно мерещился – пару дней назад, когда он так неловко отключился на пустом месте. Совпадение?

Ну и приснится же, господа хорошие! Рассуждая логически, во сне человек обдумывает то, что узнал днем. Если что-то снится так ярко и красочно, значит, где-то в подкорке сидит, сидит образ иного мира, сидит – и не дает покоя. Но откуда взяться пасторальным картинкам? Он ведь даже на своей шикарной даче в Подберезово был всего пару раз, остальное время не вылезая из городских каменных лабиринтов. Может, именно поэтому ему приснилась столица, напоминающая большую деревню? Или всплыли все-таки на поверхность воспоминания о визите в то совсем не показательное сельскотоварное производство? Нет, вряд ли. Там грязь по колено, засасывающая автомобиль так, что генераторы не способны поднять его и на сантиметр, ошарашенный внезапным визитом председатель, пьяные зоотехники, агроном с мутным взглядом хронического алкоголика, угрюмые доярки в ватниках и запаршивевшие тощие коровенки. Ничего общего. Никакого созвучия со сном. Слушай, господин Народный Председатель, а может, ты банально переутомился? Не хочешь взять отпуск и расслабиться хотя бы на недельку? Гастрит у тебя уже имеется, до язвы – рукой подать. Неделя затворничества в том же Подберезово, а?

Олег спустил ноги с кровати, ощутив ступнями толстый высокий ворс ковра, и дотянулся до тумбочки. Подсвеченный лампочкой циферблат будильника бледно вспыхнул. Без пятнадцати шесть. Засыпать заново смысла уже нет. Ну что же, друг милый, подъем! Ранней пташке букашка, поздней – какашка…

Проклятый сон никак не шел из головы. Остатки сна, обычно сразу после пробуждения становящиеся бледными и невнятными, а потом и вовсе рассыпающиеся тонкой пылью, сейчас лишь наливались красками и объемом. Это больше походило даже не на сон, а на кинохронику. Нарезанная кусками лента с главными событиями… чего? Сна? Олег усмехнулся, потягиваясь. И чего я распереживался?

Давай-ка, дружок, на разминку – ручки в стороны, спина прямая…

Покончив с утренней рутиной, Народный Председатель, вытираясь широким махровым полотенцем, вышел в малый кабинет. Горничная уже успела аккуратно разложить на диване чистое глаженое белье. В приоткрытой двери шкафа темнели развешанные на плечиках строгие костюмы, на отдельной вешалке покачивались разноцветные галстуки. Внезапно Олег почувствовал острое отвращение к пиджакам. Подумав, он открыл угловой шкаф и натянул серую водолазку и штаны из синей "буйволовой шкуры". Тело отозвалось пьянящим чувством легкости – хоть сейчас в воздух взлетай.

Ребята, а почему, собственно, я уже второй месяц как забросил занятия по самообороне? Наверное, потому, что уже давно по утрам не чувствовал себя так хорошо. Еще бы – то засиживаешься с документами допоздна, то на деловой пьянке с заклятыми друзьями вроде Голосупова до утра застреваешь, потом утром до упора дрыхнешь и встаешь с такой тяжелой головой, что жить не хочется. А попытаешься припомнить, на что вчерашний день ушел, так и не припоминается ничего. Текучка, бумажки на подпись, тут Госснаб сам с шурупами разобраться не может, там министр-мебельщик на Минлес бочку катит… Текучка. Словно и не уходил из снабженцев. Ну почему нельзя создать систему, в которой не приходится влезать во все детали самому? И ведь заманчиво-то как – отменить план, фонды, все эти чудовищные АСУ по планированию, дать предприятиям денег, и пусть крутятся как хотят. Ан нет, нельзя – такое дерьмо, что под видим ширпотреба наша замечательная промышленность выпускает, и не продашь никому. Только под видом фондов и разнарядок и распространишь. Как сказал тот несчастный водопроводчик?

Всю систему тут у вас менять пора… Или не в системе дело, а во мне? Как-то слабо верится, что недоброй памяти Треморов, Александр Владиславович, во все эти детали влезал. Наверное, царственным пальцем тыкал в проблему и приказывал решить. И ничего, неплохо правил.

Олег замер, перекатывая на языке внезапно возникшую идею. Потом, стремительно развернувшись на пятках, склонился к столу и ткнул пальцем в кнопку интеркома.

– Доброе утро, Олег Захарович, – придушенно отозвался тот голосом референта. – Чем могу служить?

– Э-э-э… Франц? – Вот беда с этой техникой! Вечно голоса так коверкает, что не узнаешь!

– Да, Олег Захарович.

Попал, однако, усмехнулся про себя Олег. Будем считать доброй приметой.

– Франц, как думаешь, Безобразов уже проснулся?

– Не думаю, господин Народный Председатель. Обычно он появляется на рабочем месте около десяти утра.

– Так… – Все-то он знает! Интересно, поймаю ли я когда-нибудь моего незаменимого Франца Хуановича свет Иванова на незнании хотя бы незначительной мелочи? Ну не может человек быть настолько в курсе всего! Окажется еще резидентом сахарской разведки… – Франц, передашь ему, что мне нужно переговорить со Шварцманом. Лично. Пусть вышлет за ним самолет. Но так, чтобы ни одна собака не пронюхала – Понял, Олег Захарович, – референт не выразил ни малейшего удивления. – Будет исполнено.