– Давай, заканчивай, чего уж там, – Народный Председатель махнул рукой. – Закапывай меня окончательно.

– Да я еще и не начал, – скептически ухмыльнулся Павел. – Ты мне скажи – ты хоть понимаешь, зачем я "Ночного танцора" прорабатываю? Зачем у меня в седьмом отделе целая сверхсекретная группа им занимается? Есть у меня ощущение, что он у тебя проходит по той же категории, что и проблемы с производством ночных горшков в Задрючинске – что-то, от чего отпихнуться бы побыстрее и другим заняться.

– Я-то понимаю, – хмыкнул Олег. – Мне вот интересно, а понимаешь ли это ты?

– Я? – начальник канцелярии изумленно поднял бровь. – Ну бы даешь, Олежка.

Понимаю ли я, автор плана, зачем его прорабатываю?

Олег без улыбки посмотрел на него.

– Между прочим, я серьезно, – тихо сказал он. – Я понимаю. А вот насчет тебя – сомневаюсь. Знаешь, чтобы у нас разночтений не было хотя бы на ближайшую перспективу, давай-ка свои понимания к одному знаменателю приведем. Ну-ка, поиграем. Представь, что я тупой по жизни, ничего вокруг не вижу и не слышу. Ты приходишь ко мне и начинаешь меня убеждать, а я отбрыкиваюсь. Что ты мне скажешь?

Несколько мгновений Бирон озадаченно смотрел на него. Потом ухмыльнулся:

– Ну что же, поиграем. Итак, Олежка ты наш нетянучий, прихожу я к тебе и говорю: смотри – больше полугода ты уже Нарпред. И чем занимаешься? Мелочами, уж прости меня. Рутиной.

– А я отвечаю – знаю. Сам уже не раз думал. А что делать, если только сам и можешь толком приказать? Поручишь кому-нибудь – и обязательно замылят, отложат, неправильно поймут и вообще… как ты сказал? Саботаж? Вот, самое то словечко.

Без личного контроля ничего не идет.

– То-то и оно. И выходит, что власти у тебя, типа руководителя государства, не дальше, чем в пределах собственного взгляда. Сейчас государство – система, которую ты толком не контролируешь. Волки вроде Смитсона, со своими группировками, с преданными людьми во всех ведомствах – вот кто настоящие правители. Покойный Треморов сам был волком, а потому всю стаю в кулаке умел держать. И все знали, что он – главный. А ты для них – никто. Мальчишка.

Выскочка. Овца. Тебе улыбаются сквозь зубы, а потом смеются в спину.

– А я тебе – предлагаешь снова расстреливать, как при Железняке?

– Щас! Еще кто кого расстреляет. Ты им сейчас даже удобен, как свадебный генерал, не лезущий в их дела. Полезешь – снесут махом. Думаешь, с Танкоградом у нас проблемы из-за того, что все на грани? Да нет – можно было из резервов и консервы выбросить, и путевками в санатории крикунов обеспечить, и вообще ситуацию сгладить. Но Смитсону выгодно тебя на коротком поводке держать. Начнешь его прижимать – получишь проблемы на всех крупных заводах. То же и с другими, блин, баронами – от Петренко до Шиммеля.

– И куда смотрит Голосупов?

– Ха! У него свои интересы. Общественные Дела всегда хорошо уживались с тяжелой промышленностью и прочими министерствами. Забыл, кто у нас заводы строил и на лесоповалах вкалывает?

– Но я же его наверх вытащил! Кем он был раньше? Майор на бумажной должности. А теперь – директор УОД. Неужто и такой предаст?

– Ох, Олежка! – укоризненно покачал головой Бегемот. – Ну что у тебя за лексика!

Предал, бросил, заделал ребенка и даже не поцеловал на прощание… Ты вообще о чем? Нет у чиновников такого понятия – благодарность. Тем более за прошлые услуги. Они – мелкие какашки в выгребной яме, стремящиеся всплыть наверх и стать большими кусками дерьма, только и всего. Их поведение определяется десятком условных и парой безусловных рефлексов. Другие просто не выживают. Да что я тебе рассказываю, ты сам эту школу прошел. Как только целку сохранил – ума не приложу. Если бы не Хранители, так и коротал бы век до пенсии снабженцем.

Олег со стоном откинулся в кресле.

– Умеешь ты настроение испортить, – пробормотал он. – Значит, ни на кого положиться так-таки и нельзя? Ну и что теперь делать? Застрелиться самому?

– Ага, проняло! – Павел тоже откинулся на спинку и с удовольствием вытянул длинные ноги. – Вот не будешь больше со мной в глупые игры играть. Это тебе за то, что больного человека из кровати рано утром выдираешь. Позвал бы днем, когда голова прошла – я бы тебя по шерстке погладил и гениальным назвал. А так – страдай и мучайся, чтобы со мной за компанию.

Он коротко заржал.

– Ладно, – он сразу посерьезнел. – Шутки шутками, а дела наши и в самом деле хреновы. Не знаю, как тебе, а мне жутко декоративной фигурой оставаться не хочется. Я даже канцелярию толком под контроль взять не могу, по сути только столичное отделение мне и подчиняется, а уж что ты государством вдруг на самом деле править начнешь – и вовсе шансы нулевые. Ну, мне-то что, я человек маленький. А вот про тебя в учебниках истории напишут. Что именно – уже от тебя зависит, но не думаю, что тебе захочется вторым Кулингом стать. Так что на твоем месте я бы начал вожжи к рукам прибирать. И вот тут-то мы и начинам двигать мой гениальный планчик, как ты выражаешься…