–  А вы еще и телегу в обоз поставить хотите?

Из сеней выдвинулся доселе неприметный Мойша.

–  Не хотим, а должны, родимый. Без нее нам никуда.

–  А телегу-то покажешь? А то, как бы нам ее на зимние полозья не пришлось переставлять…

–  Пошли.
– бросил Мойша и оба удалились на улицу.

Зигфрид проводил их взглядом и сказал:

–  Короче, практикант, час всем на сборы. Иди, буди женщин.

–  А чего я?

–  А кто? Я, что ли? Учись. Представь себе, что они не женщины, а типа, бойцы. И давай, устраивай побудку.

Первым "типа бойцом", которому я решил устроить побудку, была Хельга. Я тихонько постучал в ее дверь. Мне никто не ответил. Я осторожно толкнул дверь и вошел. В комнате было тепло и уютно. Хельга спала на животе, по-детски уткнувшись головой в подушку. Одеяло прикрывало ей только спину и ее роскошный зад предстал перед моим взором во всем своем великолепии.

Я открыл рот, чтобы гаркнуть: "Подьем!", как вдруг Хельга зашевелилась и повернув голову ко мне, открыла один глаз и приложила палец к губам. Я озадаченно остался стоять с открытым ртом, чувствуя, как мой маленький дружок в штанах начал решительно предавать всю мою боевую решимость выполнить распоряжение командора.

Окончательно скинув одеяло, Хельга изогнулась и легла на спину поманив меня к себе движением все того же длинного пальчика и взглядом показала на дверь. Я так понял, что ее надлежало закрыть. Совершенно утратив бдительность, я повиновался указанию красавицы. Тут Хельга потянулась и с кошачьей грацией перевернулась на бок. Она глядела на меня, томно подперев щеку ладонью, а второй рукой поправляя чуть примятую со сна грудь. Продолжалось это соблазнительное представление секунд пятнадцать, после чего я на деревянных ногах начал приближаться к кровати. Она полушепотом сказала:

–  Я все слышала. Не переживай. Я так понимаю у нас с тобой есть минут десять.

–  На что?
– заикаясь, поинтересовался я.

–  На то, чтобы меня разбудить. Тебе же поставили такую задачу. Давай не будем терять времени, малыш. Иди ко мне.

Остальное я помню довольно смутно. В памяти отложилось только сладкое наслаждение, которое я испытал, войдя в ее распаленное лоно, как нож в горячее масло. Хорошо что в отношениях с этой сильной и зрелой женщиной не надо было мудрить и что-то изобретать. Мы просто любили друг друга страстно, словно двое животных. Я старался на совесть, и пожалуй впервые по-мужски, всем своим естеством, прочувствовал, что значит выражение - "иметь" женщину. Раза три Хельга с очень короткими перерывами словно умирала в сладострастных судорогах под моим натиском. Но вот наконец я захрипел и приготовился к главному моменту. Рука Хельги скользнула вниз и буквально силком вытащила моего теперь уже далеко немаленького дружка из своих чресел. Я изумленно отпрянул от ее тела - и увернуться от моего брызжущего семени Хельга не успела. Видимо, его было слишком много, так как я слышал, как девушка бормочет себе под нос, утирая свободной рукой лицо:

–  Господи, господи! Что ж это такое!

Но вот, выплеснув все, мой дружок затих. Мне показалось, что мы уже опоздали везде и всюду, куда хотели ехать, что сейчас в комнату ворвется Зигфрид, что…С тихим стоном Хельга прервала поток моих страхов:

–  Чего ж мы с тобой тут всего за пять минут натворили? Да откуда ж в тебе столько этого дела? Вся кровать мокрая…

–  Это плохо?
– неуверенно спросил я.

–  Это хорошо. А еще хорошо, что я тебя на волю выпустила. У тебя, наверное, девки от одного чиха залетают. Твоего петушка и целовать-то опасно, ненароком захлебнуться можно…

Увидев, что я не очень понимаю, к чему она клонит, она сменила тон:

–  Шам, я такого удальца, как ты, за свою жизнь второй раз встречаю. Нравишься ты мне сильно, и, как оказалось, не зря. А сейчас иди, буди Любаву. Я порядок тут немного наведу, а потом выйду к завтраку.

Совершенно опустошенный, я двинулся к выходу. Идея Ваньки насчет глотнуть медовушки и поспать в санях начала превращаться в весьма заманчивую перспективу.

Я постучал в комнату Любавы. Снова никто не ответил. В предвкушении пикантного зрелища я шагнул внутрь и остолбенел. Ее кровать была аккуратно заправлена, и в комнате никого не было. Вдруг я услышал смех Любавы у себя за спиной. Обернувшись я увидел ее стоявщей в дверях.

–  Что, не ожидал, красавчик? Ты чего сюда пришел?

–  Зигфрид прислал будить…

–  Меня будить не надо, я со вторыми петухами встала. А Хельгу ты, того, разбудил? Быстро али нет?

–  Разбудил.
– буркнул я и почувствовал, как предательская краска заливает мне щеки.

–  Ну и слава Богу. А то мне надоело самой ее будить.
– бросила Любава, поворачиваясь ко мне спиной и направляясь по коридору в сторону кухни. Что она хотела этим сказать, я так и не понял, но поплелся за ней.

Завтрак прошел быстро и мы молча вышли в морозное утро города Мурома. Было темно, только где-то на востоке словно проведенная по линейке багровела красная полоса восхода.

–  Однако холодать будет.
– заметил возница Иван, выдавая всем медвежие полости.

Такую роскошь могли позволить себе только русины. Закутываться в дорогу в настоящие медвежьи шкуры с нашитыми на них полосками ткани для перехвата талии! Головные части шкур были аккуратно удалены и на их место приторочены просторные и мягкие капюшоны из кусочков шкур - видимо, обрезков.