– Идиотка! – прорычал он. – Ну, иди, черт с тобой. Я приеду через два часа. Здесь встану. Ясно?

– Ясно.

«Волга» отъехала с рычанием, какого Рита никогда не слышала. Понятно: «Волга» тоже ее осуждает.

Рита взошла на крыльцо и обернулась. Из зеленого «Москвича» выбрался молодой человек, открыл капот и исчез под ним по пояс. Да, говорят, русские машины не слишком-то хороши. Уж на что ругают «Рено», «Пежо» и «Ситроены», а «Москвичи» и «Волги», по слухам, еще хуже.

– Ну что? – спросила она сама себя. – Пошли, что ли?

И постучала в дверь – сначала робко, потом посмелей, погромче, потом еще громче. И в то мгновение, когда она испугалась, почему никто не открывает, не перепутал ли чего-нибудь Федор, дверь открылась.

– Ну что? – приподнимаясь, спросил молодой человек, копавшийся в моторе «Москвича». – Вошла она?

– Вошла, – ответил парень, сидевший на месте пассажира и смотревший на крыльцо теремка в зеркало заднего вида. – Что делаем?

– Пока сидим, курим, – сказал водитель. – Дай им там время пообщаться, а главное, дело начать.

– Слушай, а это кто прется? – напрягся пассажир. – Его-то какой черт сюда несет, алкаша несчастного?! Надо его остановить. Все дело испортит!

– Здравствуйте, – проговорила Рита, со света ничего не различая в темном коридорчике. – Могу я видеть Валентину?

– Это я, – проговорил настороженный голос снизу, и, несколько опустив глаза, Рита увидела невысокую, очень ладную женщину с неизбежной шестимесячной завивкой. – Вы от кого?

– От Лаврова.

– О… – протянула Валентина насмешливо. – Ну, давайте. – И протянула руку ладонью вверх.

– Что?

– Деньги вперед, – сказала Валентина. – Вам говорил Лавров, сколько это стоит?

– Да, но он также сказал, что заплатить нужно будет потом, – растерялась Рита.

– Ну, если он так сказал, пусть он и делает, что вам нужно, – пожала плечами Валентина. – Или деньги сразу, или идите к другому врачу.

Ритины глаза уже привыкли к темноте, и она смогла разглядеть выражение лица Валентины. Да… безочарованное такое личико… Чего она, интересно, нагляделась в жизни, что к ее чертам накрепко пристала столь циничная маска?

«Да ничего особенного не нагляделась, – словно бы сказал кто-то в голове Риты, причем голос был такой же циничный, как лицо Валентины. – Разве что слишком часто видела женщин, которые прибегают к ней, чтобы убивать своих детей, а потом убегают блудить дальше!»

Рита стиснула зубы так, что челюсти заломило.

– Ну? – Валентина подняла ладонь повыше, как бы опасаясь, что гостья, которая была гораздо выше ее ростом, не разглядит, куда нужно деньги положить.

– Нет, – сказала Рита, с отвращением глядя в недоброе лицо. – Только после операции, я же сказала. Если вас не устраивают мои условия, я уйду.

Она немало повидала в жизни людей, подобных Валентине. Они ни за что не упустят деньги, идущие к ним в руки!

– Ладно, – буркнула женщина недовольно, – проходите. Белье чистое взяли с собой? У меня тут для вас для всех не припасено!

Рита кивнула, показала свою сумку.

Они прошли темный коридор и оказались в маленькой комнате, где стоял стол, покрытый старой клеенкой в цветочек, а еще – топчан, тоже под клеенкой, но под медицинской, коричневой, неуютной, потрескавшейся и противной даже на взгляд. Такая вот, с позволения сказать, процедурная…

– Раздевайтесь. Вещи вот сюда, – кивнула Валентина на колченогий стул. – И ложитесь. Под зад подложите какое-нибудь полотенце или простынку, что принесли.

Рита только и могла, что беспомощно моргнуть. Она принялась неуверенно расстегивать сумку, а Валентина, буркнув, что вымоет руки, пошла было к двери, но тут раздался стук.

Женщины переглянулись. В глазах у каждой сквозили испуг и недоверие.

– Погодите, не раздевайтесь, – буркнула Валентина. – Посмотрю, что там.

Как будто в дверь могло стучаться какое-то неодушевленное «что»!

«Неужели вернулся Федор? – подумала Рита. – Неужели он снова решил меня отговаривать? Нет, это бессмысленно!»

И у нее закололо сердце оттого, что это бессмысленно.

«Дети, которые рождаются у нас на Земле, приходят отсюда. Каждый ждет своей очереди, – всплыл вдруг в памяти. – Когда отцы и матери желают иметь детей, вон те большие двери, что направо, отворяются – и малыши спускаются на Землю…»

Ну да, Метерлинк. Все та же «Синяя птица».