Шрифт:
Обильным жалобам открыл потайный лаз:
«Ведь видел ты, с какой пришла ко мне отравой
Та, что весь мир смутит улыбкою лукавой?
И бог не страшен ей! Смела, дерзка она!
Ну что же, женщина — так значит нескромна.
Я шапку снял пред ней и бросил пред собою.
Как стройный кипарис, я встал пред ней с мольбою.
Но оттолкнула трон с порфирою она,
Ствол царственный снесла секирою она.
В мороз ее душа не сделалась горячей.
Ее безжалостность увидел каждый зрячий.
И речь ее была — секира и стрела.
В словах почтительных так много было зла.
Есть тернии в любви, но в этот час вечерний
Без меры я познал уколы этих терний.
Но и в моей груди ведь тоже сердце есть.
И злоба тоже ведь у страстотерпца есть.
Пусть как Харут она, слетевший с небосклона,
Пусть в родинке ее все чары Вавилона,
Но так был холоден ее зимы налет,
Что для меня Ширин уж не Ширин, а лед.
Но от моей любви, терпевшей поношенья,
Мне ведом — О Шапур! — источник утешенья!
Ребенка скверный нрав известен мамке.
Нет Соседа, чтоб не знал, каков его сосед.
Ширин — мой тайный враг! Мрак под личиной света.
Таится ненависть под нежностью привета.
Как жаден был мой пыл, как был напрасен он!
И вот, отверженный, рассудка я лишен.
Не слушала она: крутилась непогода;
И речь моя текла как будто больше года.
Мне в тьме полуночной свечи не принесла.
Бальзама мне от ран в ночи не принесла.
Хоть, встретить Сладкую для каждого отрада,
Хоть сладостна Ширин, — мне новых встреч не надо!
Ведь встреча всех обид мне не искупит, нет!
Ведь с горьким вкусом хлеб никто не купит! Нет!
Быть под ногой слона, быть мертвым на кладбище
Отрадней, чем просить у злого скряги пищи.
Быть лучше под водой, быть рыбой, чем свои
Моления нести в пристанище змеи.
Отрадней землю рыть. Да! Лишь не довелось бы
В дом недостойною свои направить просьбы!
Жемчужин чистых блеск не в чистых ли морях?
Кто роет черный прах — найдет лишь черный прах.
Покинь пустую копь! Иль, чтоб душа угасла,
Мне быть светильником, в котором нету масла?!
Жизнь стоит ли вручать той прихотливой, той
Лукавой, для кого она лишь звук пустой?
Клянусь, еще таит подлунная долина
С павлином равную подругу для павлина».
Свадьба Хосрова и Ширин
Всем розам небеса, сперва сказав: «Пробудим
Вас в день весны», — потом их предлагают людям.
Великий рок, венцу жемчужины даря,
Венец в жемчужинах наденет на царя.
Пловцы ныряют вглубь на поиски жемчужин,
Чтоб стал жемчужин блеск с венцом царевым дружен.
Став слаще, чем джуляб, прекрасней, чем пери,
Ширин, позвав царя, промолвила: «Бери,
Пей сладкий кубок мой, пребудь в истоме сладкой,
Ты сладостно забудь все в мире, кроме Сладкой».
В словах, являющих величие и честь,
Ширин потайную царю послала весть:
«Не прикасайся ты сегодня ночью к чаше:
Два опьянения не входят в сердце наше.
Что яство для людей, чей ум затмит вино?
Поймет ли — солоно ль, не солоно ль оно?
Хмельной, найдя все то, к чему стремился страстно,
Промолвит: «Я был пьян, все бывшее — неясно».
И те, что во хмелю откроют свой замок,
Потом бронят воров, и всем им невдомек».
По нраву эта весть пришлась владыке мира.
«Исполню, -.молвил он, — веление кумира».
Но пьют в веселый день!… Будь сломлена печать!
Себя на празднике не надо огорчать!