— Кого я вижу?! Кот! С возвращением в родные пенаты! — Витька первым нарушил хрупкую лабораторную идиллию, сорвавшись со своего места навстречу мне и размахивая руками, как вентилятор. Даже за руку стал хвататься — действительно давно не виделись! Четыре месяца — немалый срок.

— Ну, здорово Витек, ты чего-то рано сегодня?

Он был нашей совой и обычно подтягивался на работу только к одиннадцати, но и вечером, в те же одиннадцать часов, его можно было найти, корпящим над чем-нибудь в лаборатории. Витя, похоже, шел по моим стопам в своей исследовательской жизни и скоро мог бы взять на себя всю организационную суету.

— Да, девчонки попросили настроить "Халмен", — заоправдывался без всякой причины парень. — Им шеф поручил ставить энцефалограмму на собаках, а женщины, сам понимаешь, с техникой не очень дружат. Вчера Любочка взмолилась: "Все что угодно, только помоги!" Вот я и притащился спозаранку — настраиваю.

— А где, кстати, остальные? Небось, по кофею уже ударяют!

— А как же! Давай, раз уж такое дело, и мы начнем с кофейка! Щас я девчонкам заказ дам: они сегодня у меня ласковые, куда им деться — быстро все сварганят по первому классу!

— Отлично! С меня заморские угощения! — крикнул я вслед убегающему Витьке. А сам с блаженством развалился за своим боевым столом, слегка покручиваясь на поскрипывающем стуле. Комп довольно заурчал всеми своими дисками и вентиляторами, приветливо подмигнул асусовской заставкой и поспешно начал загружаться программами, выходя на стартовую готовность. "Эх-ма! Надо как-то мысли в кучу собирать. С чего бы начать? Сначала, конечно, разобраться с делами в лабе (это так мы лабораторию называем), да еще перед шефом отчитаться, командировочные…"

— Ура-а! Женя приехал! — прервал мои «мудрые» размышления радостный вопль и частый топот Любочкиных каблучков.

Не успел я привстать навстречу, как мне на шею бросилось легкое жизнерадостное и кудрявое создание, обдав меня сногсшибающим запахом разнообразной и обильной косметики. "Ого! Что-то раньше таких выражений теплого отношения ко мне не замечал. Вот что разлука с людьми делает! Да, действительно, для хороших отношений надо пореже встречаться!"

— Ой, ты ж меня задушишь! — пропищал я, изображая придавленную мышь. — Как там у нас насчет кофе? Между прочим, у меня с собой гостинцы!

— Уже бегу делать! Ха! Попробовал бы ты без них приехать! — воскликнула Любочка и быстро процокала обратно.

Я уселся с улыбкой блаженного идиота. Как, однако, приятна эта простая радость при встрече. Даже не ожидал от себя, что буду так восторгаться при виде Любочки. Она ведь, в принципе, очень милая и непосредственная, и иначе, как Любочка, её никто не мог называть. Если бы не надо было с ней непосредственно работать и выслушивать поток никчемной информации, постоянно исходящий от нее, то наши рабочие отношения вполне могли бы быть радужными. Ну ладно, сейчас лучше не вспоминать все эти её ляпы — всему свое время. Я вытащил из сумки пакет с подарками, вытряхнул бумаги, диски и флэшку на стол, и взял направление в кофейную комнату, где уже собрались все наши ребята…

Где-то ближе к обеду я сообразил, что надо позвонить Федьке, моему давнему школьному приятелю, который сейчас работал мэнээсом (так мы сокращаем младшего научного сотрудника) в лаборатории Полевой физики. Институт физики занимал крыло, примыкающее к главному корпусу академии прямо с нашей правой стороны. Так что, для общения, нам, как лабораторным мышам, было достаточно пробежаться полста метров по переходам и лабиринтам здания-монстра отечественной науки.

В нашу компанию старых друзей входил еще и третий приятель — бывший одноклассник: Славка, который тоже работал мэнээсом, но совсем в другом месте — лаборатории Нейрофизиологии мозга, института Экспериментальной медицины. А этот институт, хоть и входил в систему академии, но как-то боком — совместно с Минздравом и, наверно поэтому, был расположен на отшибе — в полукилометре от основного корпуса. Так что, встретиться со Славкой было просто невозможно без выхода во внешнюю среду околонаучного пространства, которая не всегда была благоприятна для хлипкого научного брата.

Начинать обзванивать приятелей надо было с Федьки. Мне вспомнилось, что еще до моей поездки за бугор, у Славки что-то закрутилось на любовном фронте и, судя по вечно отсутствующему виду и голосу — весьма серьезно. Я даже стал опасаться за целостность нашего мальчишечьего клуба трех разгильдяев. Ведь известно, что мужская дружба может выдержать все что угодно кроме разрушающего влияния женской любви.

Федька откликнулся сразу, как будто только и делал, что сидел у телефона и ждал моего звонка.

— Федор Игнатьевич Карасин, лаборатория Полевой Физики! — бодро и официально пробасило в трубке.

Федька, как всегда, выпендривался — и не надоест же ему! Я выдержал паузу, а потом ехидным вкрадчивым голосом произнес:

— А где ваше «Алё» многоуважаемый, или я смею разговаривать с автоответчиком?

— Ах ты паршивец! Не смей отождествлять меня с какой то машиной! — заорал радостно приятель. — Прибыл таки в родные пенаты!

— Как насчет обеда? Если не занят, давай, через пятнадцать минут в главной харчевне.