Мне дорого ваше доверие

Аннотация

* * * Майк Ниланд не соглашался платить двести тысяч долларов. А раз так, то и получал Сэма Гордона назад... по кусочкам. В открытой картонке, что стояла на его рабочем столе, на катышке ваты покоился человеческий мизинец. — Это пришло вчера, — произнес Ниланд. — Сегодня, надо думать, доставят еще что-нибудь в этом же духе. — Он взглянул наручные часы. — Почта будет в полвторого. Несколько секунд я внимательно разглядывал палец, после чего опустился на стул. Мне предстояло поработать в качестве детектива — нечто новое, непривычное и совершенно для меня неожиданное. В мои обычные функции входило устранять людей по поручению Ниланда, а не находить их. — А почему вы отказываетесь заплатить? — спросил я. Майк запыхтел своей длинной, тонкой сигарой. — Да кто он такой для меня, этот Гордон? Так, бездельник в смокинге. Я плачу ему полторы сотни в неделю только за то, чтобы он следил за порядком в «Голубой морене». Спроси меня — я сейчас даже не вспомню, какого цвета у него глаза. — Карие, — сказала Ева, жена Ниланда. И улыбнулась — лениво, едва заметно. — Я всегда обращаю внимание на глаза людей. Судя по упаковке и надписям на ней, посылка была отправлена с почтового отделения в Северном Ланкастере, с самой границы штата, в десять тридцать вчера вечером. — По какой причине кто-то мог решить, что вы отдадите за Гордона выкуп в двести тысяч? — Не исключено, что он болтал о себе больше, чем того заслуживает, — пожал плечами Ниланд. — Вот кто-то и сделал вывод, что он мне словно брат родной. Я перечитал записку. Печатные буквы в ней были нацарапаны простым карандашом: У НАС ЕЩЕ КОЕ-ЧТО ОТ ГОРДОНА ОСТАЛОСЬ. РЕГУЛЯРНУЮ ДОСТАВКУ ГАРАНТИРУЕМ. БУДЕТЕ ГОТОВЫ РАССТАТЬСЯ С 200.000 — ПОМЕСТИТЕ В «ОБОЗРЕНИЕ», В КОЛОНКУ ПРОПАЖ И НАХОДОК СЛЕДУЮЩУЮ ИНФОРМАЦИЮ: ПРОПАЛ ТЕРЬЕР. ЧЕРНЫЙ С БЕЛЫМИ ПЯТНАМИ. ОТЗЫВАЕТСЯ НА КЛИЧКУ ВИЛЛИ. МЫ С ВАМИ СВЯЖЕМСЯ. — А что, если обратиться в полицию? — сказал я, сам не веря в серьезность своего вопроса. Ниланд рассмеялся: — Дэнни, если бы дело было достаточно банальным — убийством, например, — я бы еще мог шутки ради позволить этим ребятам в полицейской форме повозиться с ним. Я тоже, как и все добропорядочные граждане, плачу кое-какие налоги. Да и потом — несколько капитанов полиции от различных участков зарабатывают у меня побольше, чем они получают от городских властей. Но расследованием похищений занимаются федеральные службы. В последнее время мне пришлось сильно расширить дело, которым я занимаюсь. Только позволь этим молодцам переступить через порог, и они тут же примутся вынюхивать по всем углам... Двадцать лет жизни ушло у меня на создание своей организации, и я не допущу, чтобы все рухнуло в одночасье из-за какого-то паршивого Гордона. Поэтому я и не горю желанием давать подписки ФБР. Или участвовать в телевикторине, отвечая на вопросы Конгресса. Так вот в чем дело. Выходит, у кого-то все же имелись основания требовать от Ниланда деньги — по той простой причине, что он не захочет выносить сор из избы. Грациозным движением руки Ева поправила роскошный шиньон золотисто-желтых волос. — В таком случае, — Произнесла она, — почему бы тебе не дать им то, что они требуют? Не думаю, что двести тысяч разорят тебя. По-моему, такой урон вообще никак не скажется на твоем бюджете. — Тем не менее, это сумма вполне значительная. И мне не хотелось бы, чтобы подобные игры со мной вошли у кого-то в привычку. Дай я сейчас слабину — и у некоторых людей с большим самомнением может появиться уверенность, что выколачивание денег из Майка Ниланда — это такой новый вид спорта — для закрытых помещений, не более того. — Он сдвинул брови. — Дорого бы я дал, чтобы узнать, кому в голову могла прийти такая шальная мысль. Как только выяснишь это, Дэнни, — обратился он ко мне, — немедленно ликвидируй этих людей любым способом. На свой вкус и выбор. — А что, если сначала вызволить Гордона, — заметила. Ева, постукивая концом незажженной сигареты по поверхности стола, — а потом выйти на похитителей? — У Гордона на руках все еще девять пальцев, — усмехнулся я, — и десять на ногах. Да и после этого найдется, что отрезать. Значит, время у нас пока есть. Допустим, Майк заплатит сейчас же. Тогда те парни, что держат у себя Гордона, скроются, и потом ищи-свищи их по всему белу свету. А пока они вынуждены сидеть и выжидать, не покидая пределов нашего штата. Ева обратила на меня взор своих серых очей. — Вот уж поистине человек с ледяной кровью в жилах, — произнесла она, но в ее устах это прозвучало как комплимент. — Точно! — расхохотался Ниланд, — Поручи Дэнни любую работу, а сна она ему все равно не испортит. — Под вашим руководством трудится целая организация, — сказал я, — Когда вы не пользуетесь моими услугами, я думаю, вы прибегаете к помощи каких-то других людей? — Разумеется. Но они натуральные придурки. Все как один. И в том, что это так, есть моя вина, потому что подбираю этих людей тоже я. Не выношу, когда в моей системе, бок о бок со мной, вертится кто-то чересчур сообразительный. — Он внимательно поглядел на меня. — Я ценю тебя, Дэнни, и поручаю наиболее деликатные операции. Я знаю: у тебя достаточно мозгов в голове, чтобы не совершать грубых просчетов и не подводить своего босса. Но мне не хотелось бы эксплуатировать тебя нещадно. И без того волнений хватает. — Как давно исчез Гордон? — Неделю назад. По их условиям, я должен был уложить двести тысяч в чемоданчик и оставить его в прошлый вторник, в одиннадцать вечера, на перекрестке дороги «Джей» и Сорок Первой автострады, что в десяти милях от города. Я сделал вид, будто на все согласен. Подкинул сверток с «куклой» — пачками нарезанной газетной бумаги — на то самое место, а поблизости разместил троих своих парней. Они выследили этого типа и схватили его как раз в тот момент, когда он притормозил свою помятую тачку и взял в руки сверток. Потом мы отвезли его в укромное местечко с хорошей звукоизоляцией и кое о чем порасспросили. Зовут его Банни, но сам он — пустышка, ничто. В жизни не слыхал, кто такой Гордон. В этом я убежден, ибо он готов был поведать нам все что угодно, вплоть до девичьей фамилии собственной бабушки, если в это нас интересовало. Он твердил одно: ему позвонили и посудили полсотни за небольшую услугу — подобрать сверток, отвезти его к себе и не выходить из комнаты, пока ему снова не позвонят. Он не мог даже описать этих людей. — Вы подсадили своего человека в комнату Банни? Ниланд кивнул: — Конечно. Но это ничего не дало. Как раз там, где пересекаются «Джей» и Сорок Первая, есть парочка невысоких холмов. Да и луна в тот вечер светила как сумасшедшая. Должно быть, они следили за нами и видели, как был взят Банни. На следующий день я получил записку. Там говорилось, что если я попробую выкинуть еще один такой номер, они перережут Гордону глотку. — Кому известно об исчезновении Гордона? — Мне, тебе, Еве... Да еще тем троим, что брали Банни. Особым умом они не отличаются, но язык держать за зубами умеют, Я вовсе не заинтересован в распространении таких новостей. — Эти трое в курсе, что вам по почте приходят такие посылочки? — Нет. И ни в коем случае не должны об этом знать. Гордон — такой же работник, как и они сами. Вряд ли они придут в восторг, если прослышат о тех злоключениях, которые выпадают на долю моих подчиненных. — Ниланд закурил новую сигару. — Сэм Гордон работал в «Голубей морене». Это одно из моих заведений на самой границе округа. Он женат. На некоей Дороти. Но та еще не подозревает о случившемся. Люди, похитившие Гордона, не позаботились о том, чтобы как-то ее информировать. Понимают, должно быть, что двумястами тысячами долларов у нее не разживешься. Я сказал ей, что отправил Гордона в Сан-Франциско с незначительным поручением и что какое-то время ему придется пожить там. — Она вам поверила? Ведь Гордон «уехал» без вещей, не попрощавшись. — Я объяснил, что у него просто было мало времени. Дело, мол, для меня безотлагательное. — Как выглядит этот Гордон? — Футов шесть ростом. Белые, здоровые зубы. А так — без особых примет. Я же говорю тебе: я этого человека практически и не знал. Раздался стук в дверь, и в комнату вошел пожилой служащий в форменной куртке. — Ваша почта, мистер Ниланд. Майк взял у него письма и маленькую посылочку, кивком головы показав, что тот может быть свободен. Ева Ниланд встала с кресла. — Ампутированные пальцы я уже видел. Больше не хочу. Она перекинула через руку пальто и тоже вышла. Перочинным ножиком Ниланд разрезал веревочку на посылке. Затем сорвал упаковочную бумагу и поднял крышку. — Другого я и не ожидал. Внутри снова оказался палец. По сгибу сустава я догадался, что ом отрезан с правой руки. Почтовая марка говорила мне о том, что пакет отправили вчера вечером из Гриффина, небольшого городка на берегу реки в двадцати милях к западу. Записки на этот раз не было. Отправитель знал, что Ниланд уже получил его послание. Я водрузил на голову шляпу. — Начну, пожалуй, с «Голубой морены». Ниланд согласно кивнул: — Давай. Я позвоню туда до твоего приезда, скажу, чтобы тебе помогли в случае необходимости. Я вышел из комнаты и пересек огромный зал «Попугая». Так именовался клуб, который Ниланд считал своей штаб-квартирой. Кроме «Попугая», в одном нашем округе он владел по меньшей мере полудюжиной подобных заведений. Сейчас, до начала вечерней игры, зал был совершенно пуст, и только за дальним столом сидел механик. Сняв с рулетки колесо, он проверял точность углов и уровней. * * * «Голубая морена» расположилась у подножия холмов, в двадцати милях за чертой, города. Здание внешне напоминало ресторан, стоящий вблизи автострады и обслуживающий автотуристов, но сегодня такими штуками уже никого не проведешь. В Просторном помещении бара было прохладно. За исключением самого бармена и еще одного — светловолосого худощавого мужчины, там никого не было. Первым заговорил худой: — Вы Реган? — Я кивнул головой. — Ниланд звонил сюда предупредил о вашем приходе. Меня зовут Вэн Кемп. Управляю здесь делами под началом у Майка. — Он заказал два бурбона. — Чем могу быть полезен? — Расскажите о Сэме Гордоне. Все, что знаете. Он поднял одну бровь: — У Сэма неприятности? — Возможно. Больше я ни слова не добавил, и он пожал плечами. — Многого о нем не расскажешь. Здесь его уже неделю никто не видел. Работа у него простая, дате очень. Ходит, красуется, в смокинге, ничем от посетителей не отличается. Ну, так-то он парень здоровый, вроде вас. Непьющий. А в нерабочее время я с ним вообще не встречаюсь. Вот, пожалуй, и все. Особо близких отношений с обслугой вроде него я не поддерживаю. Бармен принес два бокала и ушел за стойку. — А в чем все-таки дело? — спросил Вэн Кемп. — Ниланд разве не сказал? — Нет. Я отпил глоток из бокала. — Ну, тогда это и вам знать ни к чему. Он вновь пожал плечами. — Хорошо. Ни к чему так ни к чему. — Когда вы видели Гордона в последний раз? — Неделю назад. — Как, по-вашему, где он может сейчас находиться? — Не могу сказать. Может, в запое. — Вы утверждаете, что он не пьет. — В служебное время не пьет, — с легким раздражением ответил мой собеседник, — а чем он занимается; когда свободен, я представления не имею. — А кто имеет? — Его жена, должно быть. Почему бы вам не задать этот вопрос Дороти? — Сколько еще человек в вашем заведении выполняют те же обязанности, что и Гордон? — Трое. Джо, Фред и Пит. — А как зовут жену Джо? — Я почем знаю? — А жену Пита? До него дошло, куда я клоню. — Как-то вечером Гордон пришел сюда с Дороти и представил ее мне. — У вас отменная память. Или эта женщина произвела на вас такое сильное впечатление? Он бросил на меня быстрый взгляд. — Давайте-ка поговорим лучше о Гордоне. Или он вас уже не интересует? Я обвел глазами вместительный зал, где мы сидели. — Настоящий бизнес кипит у вас наверху? Именно там стоят игорные столы? — Он кивнул. — Неплохо тут у вас... Он сразу, посерьезнел: — Ясное дело, неплохо. Строилось все на мои средства и так, как я этого хотел. Я улыбнулся ему. — Но сейчас вы всего лишь управляющий в подчинении Ниланда. Он купил у вас это место? Вэн Кемп поднял свой бокал. — Можно сказать и так. — И какой-то неприятный осадок в душе все же остался, не правда ли? В эту секунду к нам приблизился бармен. — Господин Ниланд звонит. Он просит к телефону вас, мистер Реган. Я прошел к аппарату, расположенному на стене с обратной стороны бара, и взял в руку болтавшуюся на проводе трубку. — Реган у телефона. Ниланд был явно возбужден. — Эти мерзавцы послали записку жене Гордона. — Она звонила вам? — Да. Сказала, что сообщит в полицию, если я сейчас же не возвращу ей мужа. — Вы не могли бы уговорить ее подождать хотя бы еще пару дней? — Мне с трудом удалось выторговать у нее несколько часов. Она уже знает, что Гордона возвращают по частям, и ей это как-то не очень понравилось. — Хотите, чтобы я с ней сейчас же поговорил? — Да, Дэнни. Ничего другого придумать не могу. Я пообещал ей, что ты подъедешь. Придерживая пачку одной рукой, я осторожно вытряхнул из нее кончик сигареты. — Ну, а если я так ничего и не добьюсь? Он ответил не сразу: — Тогда, по-видимому, мне придется заплатить. Другого выбора у меня нет. Он назвал мне адрес Дороти Гордон и положил трубку. * * * Дороти жила в одном из старых многоквартирных домов из красного кирпича в восточной части города. Когда она отворила дверь, я увидел два огромных темных глаза на небольшом личике. Еще чуть-чуть, и ее можно было бы назвать симпатичной. Она относилась к той категории женщин, которые в минуты сильного душевного волнения теребят в руках носовые платочки. — Вы мистер Реган? — Да. И я хочу помочь вам. — Никто не в силах мне помочь, кроме мистера Ниланда. Он должен, должен уплатить деньги, которые от него требуют. — Почему вы так думаете? Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Почему? Да потому, что они отрезают... — Я не о том. Почему вы решили, что уплатить должен только Ниланд? — Но ведь у него есть деньги, не так ли? — Так думают и те люди, которые держат у себя вашего мужа. Но вы уверены, что Сэм Гордон стоит того, чтобы Ниланд платил за него двести тысяч? Она была в буквальном смысле потрясена моими словами. — Сэм ведь работал на него... — Вряд ли им удалось обменяться и полусотней слов за целый год. — Но... Но я бы сама выплатила эти деньги, если б они у меня были. — Верно, потому что это ваш муж. А для Ниланда он никто. На журнальном столике стояла фотография в рамке. У Сэма Гордона были волнистые волосы. И он слегка улыбался. Надо полагать, сам он считал такую улыбочку неотразимой. Парней с его внешностью обычно снимают в кино разъезжающими на доисторических колесницах. Даже по физиономии можно было догадаться, что у этого человека довольно внушительная мускулатура, Дороти Гордон вновь принялась теребить руками платочек. — Если мистер Ниланд не заплатит, я обращусь прямо в полицию. — И как только об этом узнают похитители, они тут же уничтожат вашего мужа. Руки ее отчаянно двигались. — Но что же мне остается делать? Я не хочу, что бы они… вытворяли подобное с Сэмом! — Сколько лет вы женаты? Она промокнула платочком глаза. — Три года. — И как давно он работает? — Последний год. С тех пор как... Она вдруг умолкла. — С тех пор, как у вас кончились деньги? — А вот это уже вас не касается! — вспыхнула Дороти. Я подумал: интересно, какую же сумму она принесла ему в качестве приданого? Мужик, который считает себя таким красавчиком, что явствовало из его фотоулыбочки, никогда не женится просто так, по любви. — Я все-таки заявлю обо всем в полицию, — произнесла она, показывая, что приняла окончательное решение. — Дайте мне немного времени. Часа два. — Для чего! Вы все равно не вернете мне моего мужа. — Я попробую. Всего лишь пару часок. До пяти. Она, казалось, была в растерянности, будто ожидала, что кто-то другом должен решить за нее этот вопрос. — Послушайте, — вновь обратился к ней я. — Если я не появлюсь у вас с какими-то результатами к пяти часам, можете звонить в полицию. А теперь позвольте мне взглянуть на их записку. Она подошла, к письменному столу во французском стиле, стоявшему у стены, и вернулась с бумагой в руках. Я увидел все те же печатные буквы: МИССИС ГОРДОН, ВАШ МУЖ У НАС, И МЫ ХОТИМ ЗА НЕГО 200.000 ДОЛЛАРОВ. ТАКУЮ СУММУ МОЖЕТ ВЫПЛАТИТЬ МАЙК НИЛАНД. НО ОН СЛИШКОМ УПРЯМ. ВАШ МУЖ УЖЕ ЛИШИЛСЯ ДВУХ ПАЛЬЦЕВ, НО МОЖЕТ ПОТЕРЯТЬ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ. ЗА ПОДРОБНОСТЯМИ — К НИЛАНДУ. Я вернул ей записку. — Расскажите мне а Сэме. Как он обычно проводит свой день? — Ну, с девяти вечера до четырех-пяти утра он работает в «Голубой морене». Освобождается в зависимости от того, когда расходятся игроки. — А потом? — Потом приходит домой и спит до полудня. — Так бывает чаще всего? — Так бывает всегда. Затем он встает и завтракает. А после завтрака... — Она задумалась. — Ходит в кино или на пляж. — Один? — Со мной. — А потом? — Мы возвращаемся домой и... читаем до того времени, когда ему пора отправляться на работу. — Мне понадобится фота вашего мужа. Она снова прошла к письменному столу и принесла мне черно-белый снимок. — Но помните, — предупредила она, — если к пяти от вас не будет никаких вестей, я звоню в полицию. * * * Я опять поехал в «Попугай». В баре, в отдельной кабинке, сидела Ева Ниланд. — Ага! — воскликнула она. — Ходит туда-сюда, как самый типичный детектив. Я взял себе бокал крепкого и зашел к ней в кабинку. Она посмотрела на меня по верх очков: — Ну, ладно. Как дела? — Есть кое-какое продвижение. Но не особо значительное. Я вынул из кармана и показал ей фотокарточку Гордона. — Он явно сам себе нравится, правда? — сказала она. Наши взгляды пересеклись, и едва заметная улыбка тронула ее губы: — А вы... Вы совсем не привлекательны, — снова заговорила она. — Кажется, вам даже приятно слышать это от меня. Я ведь давно за вами наблюдаю. — Должно быть, вы наблюдаете за всеми без исключения. — Вы хотите спросить, обратила ли я внимание на Гордона? — Вы сказали это раньше меня. — Гордон никогда того не стоил. Он был смазлив, но предельно глуп. И в том, что касается меня, и во всем остальном. А на роль «промежуточного этапа» по пути наверх я никак не гожусь. — Конечно, Майк Ниланд об этом ни сном ни духом? — Будем считать, что этот вопрос вы задали не подумав. — Вам быстро все приедается. Я прав? — Смотря что и смотря с кем. С некоторыми личностями — да. Но вы-то, кажется, не из их числа. — И все-таки: Майк еще интересует вас? — Отчего же нет? Вот только время в его обществе тянется так бесконечно, долго... — В ее серых глазах светился незаурядный ум. — Майк — трудяга. Он стремится превратить в надежный источник доходов все на свете. Двадцать лет положил на то, чтобы обрести нынешнее положение и капитал. Сколько бы времени это заняло у вас? — У меня несколько иной род занятий. Она улыбнулась: — А скажите: была ли в вашей жизни хоть одна женщина, которая терпела вас достаточно долго? — Где сейчас Майк? — У себя в кабинете. Я допил бокал и поднялся. Ева не сводила с меня внимательного взгляда. — Вы вернетесь, — добавила она. — Рано или поздно вы вернетесь ко мне. * * * С одним из своих бухгалтеров Ниланд просматривал книги учета. Как только я вошел, он довольно бесцеремонно приказал бедняге покинуть кабинет. — Ну как? — Думаю, кое-что прощупывается. Дороти Гордон дала мне время до пяти, чтобы я чудо для нее сотворил. Вы знаете адрес Банни? — Конечно. Но мне кажется, что здесь тебя ждет тупик, Дэнни. Банни ничего не знает. — Ниланд замолчал, вспоминая адрес. — Он снимает комнату в восточном районе города. Какой-то захудалый отель под названием «Стерлинг». * * * Дежурный в гостинице сказал, не заглядывая в журнал: — Банни? Четыреста седьмая. — Он у себя? — Скорей всего. Он сейчас не совсем в состоянии совершать прогулки. — Служащий осмотрел меня с головы до ног. — Надо полагать, попал в аварию. Мне-то, вообще, дела до него нет. Я просто посоветовал ему обратиться в госпиталь, да он не хочет. Древний, пошарпанный лифт — конечно же, без лифтера — поднял меня на четвертый этаж. Я нашел комнату номер четыреста семь и попытался легонько нажать на ручку, но дверь оказалась запертой. Я постучал. В ответ раздался глухой голос: — Это ты, Эл? Долго не раздумывая, я решил воспользоваться предоставленной мне возможностью: — Я. Прошло еще с полминуты, прежде чем я услышал, как в замке поворачивается ключ. Глаза Банни приняли совершенно нечеловеческое выражение, как только он понял, что перед ним стоит вовсе не Эл. И он тут же попытался захлопнуть дверь. Но я оказался проворнее, схватив его рукой за рубаху на груди и вваливаясь внутрь. Толчок был не таким уж сильным, но он вскрикнул и повалился на пол. Когда я закрыл за собой дверь, я увидел, что обе ноги у него были перебинтованы, причем явно самим пострадавшим. Какое-то время Банни валялся на полу и издавал стоны, затем ползком добрался до кровати с латунными спинками. Он упал навзничь на край постели, всем своим видом показывая, что страдает от нестерпимой боли. Это был маленький человечек с черными подвижными глазками, которые видели все, но мало что разумели. Физиономий у него была опухшая и покрытая синяками самых различных оттенков — от светло-серого до фиолетового. Видно, мальчики Майка неплохо потрудились, прежде чем стали беседовать с ним. Когда он наконец взглянул на меня, я спросил: — Кто такой Эл? Он облизнул губы: — Портье. Приносит мне еду в номер. — Ты все ему рассказал о своих передрягах? Должно быть, в этот момент он решил, что я очередной мальчик Майка Ниланда, и быстро-быстро закачал головой: — Нет, сэр. Никому ни слова. Клянусь вам. — И о Сэме Гордоне ты тоже ничего не знаешь? Названное мною имя подействовало на него, как раздражитель на собаку Павлова. Насколько это было еще возможно, кровь отхлынула от его лица, а голос задрожал на самых высоких нотах: — Я никогда не слышал об этом человеке, мистер! Честное слово! На Библии клянусь! Я сильно сомневался, видел ли он хоть раз Библию за последние десять лет своей жизни, но на человека, который стал бы хранить тайну при столь неблагоприятных для себя обстоятельствах, он похож не был. Я полез в карман за изображением Гордона. — Знаешь этого человека? Он угодливо закивал: — Конечно. Это Эрни. — Эрни?!. А дальше? — Эрни Уоллис, — глаза Банни заискрились невесть откуда взявшейся хитрецой. — А что, кто-то еще называет его Сэмом Гордоном? Я забрал у него снимок. — Так. Теперь расскажи мне все, что тебе известно об этом Эрни, Постарайся припомнить любые подробности. Я понимаю, ты попал в переплет, но худшее может ждать тебя впереди, помни об этом. Я обладаю гораздо более буйной фантазией, чем те люди, что нанесли тебе визит на прошлой неделе. Он заговорил четко и без пауз, явно не желая испытывать моего терпения: — Я, можно сказать, ничего об Эрни и не знаю. Играли на бильярде у Свенсона — я, Бен и Фитц. Мы знали Эрни каких-нибудь две недели, не больше. Он нам даже никогда не говорил, где живет. — Он упоминал когда-нибудь, кем и где работает? — Нет. Я у него и не спрашивал. Здесь такие вопросы не принято задавать. — А как вы сами зарабатываете на жизнь? Ты, Бен и Фитц? Он беспокойно заерзал на месте. — Беремся за любую подвернувшуюся работу. Двадцатка здесь, тридцатка там... — Что-нибудь непыльное? Он кивнул. — Когда ты подбирал тот сверток, что принес тебе столько неприятностей, — что, по-твоему, в нем лежало? — Не знаю, — поспешно произнес он. — Я о таких вещах и не задумываюсь. Выполняю что мне сказано — и все. — У тебя даже желания не было заглянуть внутрь? — Нет, сэр. Такое делать нельзя. Когда работаешь с большими людьми, это очень опасно. — Он вытер ладонью испарину с лица. — Мы втроем просто выполняем небольшие поручения. Нам звонят, просят о том-то и о том-то, и мы это делаем без лишних вопросов. А на следующий день по почте приходит двадцать или тридцать долларов. Иногда пятьдесят. Бывает, и кулаками приходится поработать. — А Эрни знал, как вы зарабатываете деньги? Банни пожал плечами. — Я думаю, он мог от кого-нибудь это услышать. Может, мы сами обронили неосторожное словцо и он догадался. — Где я могу найти Бена и Фитца? — Большую часть дня они пропадают у Свенсона. Это бар такой, находится на нашей улице, если идти все время вверх. Их зовут Бен Грейди и Фитц. Фитц — это и есть его фамилия. Оба снимают комнаты где-то неподалеку, но точных адресов я не знаю. Банни дернулся, когда я включил зажигалку: видно, теперь этот прибор ассоциировался у него с неприятными ощущениями. Я улыбнулся: — Ведь ты никому не собираешься говорить, что я был у тебя? — Нет, мистер. Никому. — И он покачал головой. Довольно скорбный жест в его исполнении. — Я ничего ни о ком не знаю. * * * Сев в машину, я проехал, не сворачивая, квартала полтора. Свенсон содержал ветхий старомодный салон со скверным освещением и ленивыми уборщиками. Вчерашние сигаретные бычки все еще устилали весь пол. Это было одно из тех заведений, где все углы посыпают опилками, и где вход один — общий. Я помню, такие бильярдные можно было встретить лет двадцать назад, но ведь времена, как-никак, меняются. Я заказал себе глоток чего-нибудь покрепче и немного льда. У одной из стен стояло два стола с облупившейся красной и несколько стульев. За бильярдом шла игра в восемь шаров на четверых игроков. Глядя в зеркало, висевшее над баром, я без труда убедился в том, что моей персоной уже заинтересовались. По костюму на мне игравшие могли принять меня либо за туриста, невесть как забредшего в эту часть города, либо за человека, у которого была дело к одному из них. Я рассудил за лучшее не задавать вопросов и не называть ничьих имен в этих стенах. Они наверняка запомнят мое лицо, а в мои планы это не входило. Я допил виски и вышел. Перейдя на противоположную сторону улицы, я зашел в кафе. Увидев меня, буфетчик вынул изо рта зубочистку: должно быть, так он лучше слышал посетителей. — Кофе, — произнес я и проследовал мимо него в телефонную будку, где накрутил номер бара Свенсона. Раздался легкий щелчок: на том конце подняли трубку. — Свенсон слушает. — Можно поговорить с Беном Грейди? — Нет его. Последние три-четыре дня он сюда не заходил. — Тогда попросите Фитца к телефону. С полминуты царила полная тишина, после чего в трубке послышался молодой голос: — Фитц говорит. — Есть небольшое поручение, Фитц. — Кто это? Тони? — Нет. Но я говорю от его имени. Хочешь заработать тридцать долларов? Дело нетрудное, простое. Он явно колебался. — Как там... рука Тони? Болит? Беспокоит, небось, не гнется? Ну надо же! Этот парень решил попрактиковать на мне свои интеллектуальные способности. Да я сто очков готов был поставить, что у Тони все суставы, двигались, как смазанные. — Слушай, ты это дело брось! — выпалил я. — И мне, и тебе отлично известно, что Тони у нас гибкий, как гимнаст в цирке! — Я просто хотел проверить... — извиняющимся тоном промямлил Фитц. — Что вам угодно, мистер? — Отправляйся без промедления к себе домой и жди там ровно час. Может, тебе принесут сверток. Может, и не принесут. Тот человек объяснит тебе, что делать дальше. — Как вы сказали? Может, принесут, а может, и не принесут? — Именно. Все зависит от того, как у нас тут складываться будет... Ты этим себе голову особо не забивай. В любом случае завтра по почте получишь свою тридцатку. Возможно, его распирало любопытство, но спросить меня о чем-либо ом не посмел: я олицетворял для него мир «больших людей», и в его обязанности входило не вопросы им задавать, а выполнять приказания. Я вернулся за столик, и с чашечной кофе я руке стал спокойно наблюдать за входной дверью бильярдной Свенсон. Вскоре из нее вышел парень с неестественно бледной физиономией квадратной формы. На вид ему можно было дать лет двадцать, не больше. Он притронулся пальцами к краям шляпы и бодро зашагал вниз по улице. Я швырнул на прилавок десятицентовик и вышел из кафе. Дав Фитцу уйти вперед на полтора квартал, я пересек улицу и последовал за ним. Миновав еще четыре квартала, он вошел в довольно неопрятный трехэтажный дом, где, по-видимому, и снимал квартиру. Я проследовал за ним туда же и стал в подъезде разглядывать таблички с именами жильцов, прикрепленные над почтовыми ящиками. Фитц занимал квартиру под номером тридцать один. Затем я отправился в аптеку и приобрел там конверт с маркой. Вложив в наго тридцать долларов, я надписал его и отправил Фитцу. Мне не хотелось, чтобы он терял веру а могучую силу телефонных звонков. Ибо, по моему мнению, в ближайшее время ему предстояло получить еще один «заказ» по телефону. В будке неподалеку от аптеки я набрал номер «Попугая» и через секунду говорил с Майком Ниландом: — Босс, вам лучше поместить это объявление в газету. Ниланд тихо выругался. — У тебя что, ничего не выходит? — Я все еще занимаюсь, но до пяти результатов не будет, это точно. Ниланд задумался. — А что, если и на этот раз выследить того, кого они пошлют за пакетом? — спросил он. — Майк, я бы на вашем, месте больше с этими ребятами не шутил. Наверняка они такой вариант предусмотрели и, если у вас снова сорвется, постараются доставить вам самые большие и неожиданные неприятности. И уж тогда они своего все равно добьются, помяните мое слово. Он вновь выругался. — Мне неприятна мысль о том, что придется вышвырнуть двести тысяч на ветер, но вот что меня по-настоящему бесит — так это то, что какие-то ублюдки смоются с моими деньгами навсегда, понимаешь? — В данный момент у вас просто нет выбора, Майк. Через пятнадцать минут Дороти Гордон позвонит в полицию. Ниланд сдался. — Ну, хорошо. Я сам сейчас позвоню ей и скажу, что решил заплатить. Теперь мне не оставалось ничего, кроме ожидания. Вечером того дня я отправился в кино, а на следующее утро допоздна провалялся в постели. * * * Примерно в полдень в моем гостиничном номере зазвонил телефон. Это был Майк. — Я приготовил двести тысяч и вот жду от них известий. Пока ничего. — Скорей всего, до наступления темноты деньги ваши будут при вас. Когда появилось объявление? — В одиннадцатичасовом выпуске сегодня утром. — Они позвонят вечером, причем в самую последнюю минуту. У вас уже не останется времени, чтобы что-то придумать. — Да ничего я не собираюсь придумывать, — мрачно произнес Ниланд. — Хватит. Со всем этим пора кончать. — Позвоните мне, как только эти парни выйдут на вас. Прошло немало времени, прежде чем Ниланд снова позвонил. Было уже часов десять вечера. — Они только что со мной связались. — По телефону? — Нет. Телеграммой. — Он издал сдержанный смешок. — Текст выглядит вполне безобидно. Слушай: «Наведаюсь за своим пакетом на перекресток Пятьдесят Седьмой и „Си-Си“ сегодня в одиннадцать вечера». Я подождал до, четверти одиннадцатого и затем поехал к Фитцу. * * * Поднявшись на третий этаж, я тихонько постучал в дверь под номером тридцать один. Вряд ли от Фитца можно было ожидать, что он по вечерам будет сидеть дома, особенно по таким вечерам, как этот, — но лишний раз убедиться в его отсутствии мне не мешало. Не дождавшись ответа,, я немного повозился со своей связкой ключей и наконец нашел один, которым и отпер дверь. Вновь заперев ее за собой изнутри, я включил свет. Это было скромное однокомнатное жилье с крошечной кухонькой и ванной. Продавленная кровать с ворохом постельного белья занимала едва ли не всю комнату. Телефонный аппарат, стоявший на столике у окна, почти полностью был завален многочисленными программками скачек. В кухне было полно грязной посуды, а на стенах ванной комнаты красовались подтеки недельной давности. Я выключил свет, уселся на неприбранную постель и закурил сигарету. Допустим, вам требуется, чтобы кто-то принес вам пакет с двумястами тысячами долларов. Естественно, вы не станете в поисках подходящей кандидатуры листать телефонную книгу. Вы подберете такого, человека, который согласился бы выполнить вашу работу и при этом не выказывал бы ни малейшего любопытства. Иными словами, это должно быть лицо, уже привыкшее к выполнению поручений без нарушения заранее предписанных инструкций. Вы станете искать такого человека в тех местах, где он чаще всего бывает, — он и его друзья. Конечно же, вы изменяете свое имя. Теперь вы уже не Сэм Гордон, а Эрни Уоллис. Так? Вы играете с этими людьми на бильярде, прислушиваетесь к их разговорам. И наконец, возможно, по прошествии нескольких недель, вы останавливаете свой выбор на одном из них. Случилось так, что сначала вы воспользовались услугами Банни. Но Банни накрывают, и он выбывает из игры. Теперь вам предстоит во второй раз попытать счастья. Сумма довольно кругленькая. Рисковать и полагаться на помощь абсолютно незнакомого вам человека, какого-нибудь мальчика-рассыльного, вы просто не можете. Поэтому вы вновь возвращаетесь к Бену и Фитцу. Бена нет на месте (если верить тому типу, что говорил со мной по телефону из бильярдной Свенсона). Значит, остается Фитц. Интересно, чьи же это пальчики приходили по почте к Ниланду? Какого-нибудь уличного бродяги? Человека, которого никто не хватится, даже если его будут, резать на части? Или, может, это были пальцы Бена Грейди? Вот уж не повезло парню... Потому-то его в последнее время никто не видел у Свенсона: В одиннадцать тридцать телефон тихо замурлыкал. Подняв трубку, я произнес: — Фитц. — Пакет при тебе? — услышал я чей-то шепот. Чувствовалось, что Гордон с ума сходит от нетерпения. — Да, — ответил я. На несколько секунд воцарилось молчание. — Все прошло без проблем? — Без. — Хвоста за тобой не было? — Нет. Выходит, Гордон не следил за тем, как произошла передача пакета. На этот раз он избрал иную тактику. Помолчав еще немного, на том конце провода сказали: — Теперь бери пакет и вези его к Северо-Западному железнодорожному депо. Жди у билетных касс. Я старался говорить как можно более бесстрастно в надежде на то, что мой голос будет принят за голос Фитца. — Вы придете туда? — Не исключено. Или тебе туда позвонят и скажут, куда отправляться дальше. Поскольку в трубке все время звучал шепот, голос говорящего различить было невозможно. Но я и не очень надеялся сделать это: Гордона-то я никогда не видел и голоса его знать не мог. — Ну, я пошел, — проговорил я, даже не шевельнувшись с места. На том конце повесили трубку. Теперь я достаточно ясно представлял себе, что должно произойти вскорости. Возможно, Гордон и в самом деле подъедет к депо, но это вряд ли. Скорей всего, туда снова позвонят и прикажут Фитцу отвезти чемоданчик в какое-нибудь другое людное место, и там уже Гордон возьмет у него деньги. Но более вероятно, что Фитца станут довольно долго гонять с места на место, и где-нибудь в конце этого марафона его будет поджидать Гордон — к тому времени он полностью убедится в том, что за Фитцем никто не следит. Я зажег новую сигарету и настроился ждать. В полдвенадцатого послышался звук шагов, затем в замочную скважину вставили и повернули ключ. Я прошел в ванную и появился оттуда только тогда, когда загорелась лампочка и дверь была закрыта изнутри. У Фитца челюсть отвалилась, как только он увидел меня с револьвером тридцать восьмого калибра в руке. — Только без шума, — произнес я, — и все будет в полном порядке. Впрочем, Фитц вряд ли был способен произвести в этот момент какой-либо шум. Взгляд его был прикован к стволу, к самому дулу. — Положи-ка чемоданчик на кровать. Он посмотрел на свою ношу так, будто впервые ее видел. И быстро выполнил мой приказ. — Тебе известно, что там внутри? — спросил я. Он не заставил ждать с ответом: — Нет, сэр. Понятия не имею. Меня это не касается. — Чемодан, кстати, заперт? — Да, сэр. Но я бы в любом случае не стал заглядывать... Я быстренько обыскал его, опасаясь, не вооружен ли он. И только после этого убрал свой револьвер. В случае необходимости я без труда мог справиться с этим парнем голыми руками. — Успокойся. — Да, сэр. Такие, как он, всегда предельно вежливы в беседе, когда напуганы. Достав перочинный нож и вынув оттуда отвертку, я занялся чемоданом. Мне необходимо было убедиться в том, что там лежат деньги, прежде чем я сделаю следующий шаг. Не терплю понапрасну тратить силы или действовать вслепую. Наконец я взломал замок и откинул крышку. Все было на месте — двести тысяч долларов в аккуратненьких пачках. У Фитца чуть глаза из орбит от удивления не вылезли. — Они что, настоящие? Я надеялся, что настоящие, и не имел ни малейших оснований сомневаться в этом. Взглянув на Фитца, я решил пойти на одну уловку. Если она сработает, это сильно облегчит мне дело. Осложнять его мне было как-то ни чему. — Нет, — ответил я. — Фальшивые. Старого воробья на мякине не проведешь. Ты мене понял? Ом глядел на меня, не моргая. — Ладно, — усмехнулся я. — Наш синдикат испытывал тебя. И я хотел убедиться, можем ли мы тебе верить. Вообще-то я понятия не имел, существует ли в этом города какой-нибудь тайный синдикат, но придурки вроде Фитца всегда убеждены, что, конечно, существует. Слово «синдикат» подействовало на этого парня так же, как упоминание Высшей Лиги действует на новичка-болельщика. Фитц сглотнул смену. — Синдикат? — вымолвил он. — Да. Мы уже давно не сводим с тебя глаз. Он был явно в недоумении — радоваться ему по этому поводу или нет. — И мы поняли, что тебе по плечу более крупные дела. Он аж просиял. — По нашему мнению, ты и получать должен по способностям. Не то что Грейди или Банни. — Да кто они вообще такие? — поспешил согласиться он со мной. — Мелкие бильярдные мошенники. — Точно. Но у тебя-то котелок варит. Очень немногие люди способны высказывать возражения, когда им говорят такое. Фитц кивнул: — Волей-неволей станет варить. Без этого сейчас на поверхность не выбиться. — Он уже настолько уверовал в необычайную силу своих куриных мозгов, что отважился на следующий вопрос: — Так это вы должны были забрать у меня чемоданчик? Я снова улыбнулся ему: — А что, я должен был произнести пароль или выкинуть еще что-нибудь в этом роде? Фитц, закачал головой. — Нет, что вы? Мне просто позвонили. Я и не знал кто, но тот человек сказал мне, что я должен взять чемоданчик и принести его к себе в комнату. А потом, мол, в ближайшие двадцать четыре часа за ним придут. Я щелкнул языком. — Узнаю Джорджа. Вот дает! Получает двадцать тысяч годовых, не считая премиальных, а в мелочах вечно все напутает. Как будто трудно было описать тебе по телефону мою внешность. — Я подхватил чемоданчик и шагнул по направлению к выходу. Затем, будто вспомнив о чем-то в последний момент, обернулся. — Послушай, ты что сегодня вечером собираешься делать? — Ничего. Я показал ему, что напряженно размышляю. Даже стал потирать рукой щеку. — По-моему, ты уже вполне готов. Как насчет того, чтобы повидаться сегодня с боссом округа? Кажется, к этому моменту он с трудом соображал, о чем я толкую: мозги его зациклились на двадцати тысячах годовых, которые получал мифический Джордж. — Ну да, конечно. Как скажете, сэр. Я позволил ему взять у меня из рук чемоданчик. Он спускался по лестнице, распираемый гордостью, словно пес, несущий в зубах, газету хозяина. Влезая в мою машину, он одобрительно произнес: — Классная тачка. Мысленно он уже покупал себе такую же. Я плавно отъехал от края тротуара. — Турок живет за городом. — Турок? — Наш босс. — В поместье, наверное? — воображение Фитца работало полным ходом. — Да. Поля, луга, деревья. Полет его фантазии уже невозможно было остановить. — А сколько получает босс? — Пятьдесят тыщ только от деятельности синдиката, — сказал я и подмигнул ему одним глазом. — Но любой, у кого есть голова на плечах, сможет без труда эту сумму удвоить. Фитц заулыбался и тоже мигнул мне. Теперь мы с ним были вроде как корешки, оба занимались одним бизнесом. Поездка наша была приятной. Миль пятнадцать я гнал машину за город, потом пару раз свернул в проселочные дороги и наконец увидел темный такой, уютный лесок. Я выключил мотор. — Дальше придется пешком. Проезд к поместью Турка сейчас заново покрывают асфальтом. Ну ничего: здесь где-то должна быть тропинка прямо к его парадному. Мы углубились в чащу ярдов на сто, и тут я решил, что пришло время прервать приятные грезы Фитца. Я шел впереди. Резко обернувшись, я прицелился в него. В темноте он, должно быть, и не разглядел револьвера в моей руке. Я сделал выстрел, и Фитц бесшумно упал на землю. Присев на корточки возле него, я убедился, что одной пули оказалось вполне достаточно. Затем я вернулся к машине. Гордон решит, что Фитц надул его. То же самое подумает Майк Ниланд о «похитителях» Гордона. Все, двести тысяч долларов исчезли бесследно. И я единственный человек, который знает, где находятся эти деньги. * * * Вернувшись в город, я пошел в камеру хранения при автобусной станции, выбрал индивидуальный шкаф и запер там чемоданчик. В тот день я славно потрудился и уже склонялся к тому, чтобы отправиться отдыхать. Но меня преследовала одна мысль: что же теперь предпримет Гордон? Когда до него наконец дойдет, что Фитц слинял вместе с деньгами, — станет ли он так же посылать. Ниланду чьи-то пальцы в надежде, что тот «отстегнет» ему еще двести тысяч? И чем больше я над этим размышлял, тем яснее передо мной открывалась перспектива получить с этого дела еще кое-какую прибыль. А что, если я преподнесу Майку Ниланду эдакий презент — Гордона собственной персоной? Причем со всеми десятью пальчиками на руках? Мне сильно казалось, что Ниланд не должен остаться передо мной в долгу. Я постарался представить себя на месте Гордона. Итак, я обнаруживаю, что Фитц не явился к Северо-Западному депо. Что я делаю дальше? О чем думаю? «Неужели Фитц меня надул? Неужели он удрал, прихватив с собой деньги? А может, его схватили люди Ниланда? И обрабатывают сейчас по-своему, надеясь выбить из него новые сведения?» Или, возможно, вопреки своей подозрительности, я решу, что Фитцу могла помешать какая-нибудь мелочь, случайность. Скажем, машина испортилась. Но почему тогда этот кретин не пересел на такси? Я бы, конечно, кипел, места себе не находил, курил бы одну за другой... Пошел бы я на квартиру к Фитцу? Нет. Это было исключено: слишком рискованно. Там наверняка засели люди Ниланда. С этим ясно. Может, я снова отправился бы к железнодорожному депо? Тоже нет. Какой смысл? Я уже попытался разыскать там Фитца, но безуспешно. Итак, мне ничего не остается, как снова и снова, раз за разом звонить в депо. И в квартиру Фитца. Принесут ли такие настойчивые звонки какой-нибудь результат? Этого я не знаю. Просто звонить гораздо лучше, чем сидеть на месте и ничего не делать. Я опять поехал к дому Фитца и вскоре был в его квартире. Ждать пришлось недолго. Без четверти час телефонный аппарат ожил. Я поднял трубку и произнес: — Фитц. На другом конце провода словно бомба разорвалась. Никакого шепота теперь и в помине не было. Мой собеседник готов был лопнуть от ярости. — Где тебя, черт побери, носит?! — заорал он в трубку. Я в жизни с Гордоном не говорил, но теперь голову на отсечение готов был дать, что это кричал не он. Это был голос... Мне надо было послушать хотя бы еще чуть-чуть, чтобы убедиться наверняка. — У меня тачка забарахлила, — промямлил я. Тот так и кипел от злости: — Так какого же дьявола ты не поймал такси? Я продолжал говорить с ним так, будто у меня рот был набит кукурузными хлопьями. — Я сначала думал, там дел на пару минут, а потом пришлось повозиться... Он грязно выругался. — Чего же ты сейчас торчишь в своей комнате, а? — Я весь вымазался, приехал домой помыться. Видеть я его, естественно, не мог, но точно знал: в эту секунду мой собеседник готов был разбить телефонную трубку вдребезги. — Слушай, ты, пришибленный! — выпалил он. — Отправляйся сейчас же в депо! Ты понял, что тебе сказано? Сейчас же! Вот теперь до меня окончательно дошло, кто со мной говорит. Это был голос Вэна Кемпа, управляющего «Голубой морены». — А вы туда приедете? — наивно спросил я. — Тебя это не должно беспокоить. Все, что тебе нужно сделать, — это поднять свою задницу с места и отправиться куда велено. И потом ждать. Я положил трубку на рычаги. Для меня теперь не имело значения, приедет туда Вэн Кемп или нет. Если даже и приедет, значит, станет наблюдать за мной с такого места, чтобы оставаться невидимым для меня. Возможно, он собирался звонить мне из своего ресторана в депо, потом хорошенько погонять по городу, периодически созваниваясь, пока не объявится сам. * * * Через сорок пять минут я уже переступал порог «Голубой морены». Был тот самый час, когда ночная жизнь в ресторане достигает своей высшей точки. А по веренице машин у входа я понял, что и на втором этаже игроков предостаточно. Я спросил Вэна Кемпа и не очень удивился, когда мне ответили, что он у себя. Тогда я направился в коридор на первом этаже, постучал в дверь с табличкой «ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ» и почти одновременно нажал на ручку. Вэн Кемп восседал за письменным столом. В комнате дым стоял коромыслом, а пепельница была полна окурков. Вэн Кемп раздраженно засверкал на меня глазами: — Что вам угодно? — Я неплохо различаю голоса на слух. Говорил-то ведь ты не с Фитцем. Ты беседовал по телефону со мной. Его глаза медленно сузились. — Кто такой Фитц? — Банни, Бен Грейди и Фитц — это твои мальчики на побегушках, твой резерв, так сказать. В первый раз ты послал Банни, а он влип. У тебя остались Бен и Фитц. Ну, Бена вообще в городе нет. Значит, в твоем распоряжении только Фитц. Все очень просто, не правда ли? И представь, до всего я дошел своим умишком. — Ты, парень, чушь несешь, — сказал он. Но все же любопытство брало верх. — Этот Фитц, о котором ты толкуешь... Он где сейчас? Не знаю, удалась ли мне в этот момент попытка покраснеть, но я очень старался. — Понятия не имею. Я ждал его неподалеку от дома, в котором он квартиру снимает, потом я вошел к нему в комнату; По-моему, он ударился в бега. И чемоданчик с собой прихватил. Физиономия Вэна Кемпа пошла пятнами, но он промолчал. Я многозначительно опустил руку в карман: — Возможно, Фитца я прохлопал. Зато у меня есть ты. Но он все еще держался молодцом: — И какую же пользу для себя ты надеешься из всего этого извлечь? — Полагаю, Майку Ниланду беседа с тобой могла бы доставить небольшое удовольствие. Понимаешь, о чем я? Высказанная мною мысль ему явно пришлась не по душе. Не без труда он извлек очередную сигарету и серебряного портсигара, лежавшего перед ним на столе. — Сколько тебе платит Ниланд? — обратился он ко мне. — На пять тысяч я рассчитывать могу всегда. И тут он, видно, решил отбросить условности: — Я дам тебе десять. Я покачал головой. — С Ниландом такие шутки предпочитаю не шутить. У него слишком много друзей повсюду. — Двадцать, — произнес Вэн Кемп. — Да хоть сорок. Все равно — нет, — вздохнул я. — К кому же эти деньги не твои, а организации. Будь у тебя двадцать тысяч, ты бы не стал устраивать комедию с похищением сотрудников... Я ждал, когда он назовет более конкретную сумму, и уже начал подумывать, не следует ли мне выдвинуть свои предложения. Лоб его покрылся легкой испариной. — Послушай, я здесь всем заведую, так? — сказал он. — Каждую ночь мы делаем от двадцати до тридцати тысяч. — Не твои это деньги, — напомнил я ему. Но он продолжал терпеливо объяснять мне суть, будто перед ним стоял сопливый школьник: — Да, но на какое-то время они попадают мне в руки. Человек Майка, который объезжает рестораны и собирает выручку, появляется у нас не раньше шести утра. Я решил немного подстегнуть его: — И что же ты скажешь Майку, когда он хватится денет? — Да ничего! — теряя терпение, выпалил тот. — К шести часам я уже покину штат и буду все еще в дороге. Выдержав паузу, я наконец кивнул. — Нужно сначала взглянуть на деньги. Кое-что уже лежало у Вэна Кемпа в сейфе. Затем он отправился в игровые комнаты на втором этаже и собрал там все, что только можно было, причем сделал это, не нарушая хода игры, совершенно бесшумно. Я следовая за ним по пятам. Не то чтобы мы шли рядом (кто-нибудь мог запомнить нас вдвоем), но все же не достаточно близком расстоянии, чтобы он не мог прикарманить выручку и смыться через какой-нибудь черный ход. Вернувшись в его кабинет, мы подсчитали деньги: всего их оказалось около восемнадцати тысяч. Пот с него лился ручьем, когда он запихивал пачки банкнот в портфель и протягивал его мне. — А как насчет Гордона? — спросил я. Упоминание имени Гордона заметно ударило его по нервам: момент был уж очень неподходящий. — Да черт с ним, пусть подыхает! Его слова несколько озадачили меня. — Так где он сейчас? — Я связал его и оставил в подвале моего загородного дома. Это там, за холмами. Я взял портфель с деньгами под мышку. Я решил показать ему, что кое-каких деталей не знаю: вреда от этого быть не должно. — А я-то думал, что Гордон и ты действовали заодно. — Так оно и было по началу, — он бросил взгляд на наручные часы, мечтая только об одном: как бы побыстрее вырваться на волю. — Это он нашел Банни, Грейди и Фитца. Но после провала с Банни он начал настаивать на том, чтобы срочно все прекратить и забыть как можно скорее. Теперь картина была мне ясна. — А ты, конечно, не согласился. Значит, пальцы ты отрезал с рук Гордона? Он кивнул. Больше его эта история не интересовала. Мысли его были заняты другим. — Придется тебе от него избавиться, — сказал я. — И немедленно. — Какого дьявола? Через пару дней он сам околеет без жратвы и питья. — Может, и так. Ну, а если он выберется оттуда? С этого мерзавца еще станется пойти в полицию и обрисовать все так, будто его и вправду похитили. Недостающие пальцы послужат ему лучшим доказательством. И тогда тебе нужно будет не только от Ниланда скрываться, тогда тобой займется ФБР. Вряд ли тебе повезет... — Я дал ему несколько секунд, чтобы переварить услышанное. — Надо сделать эту последнюю мелочь, Вэн. А если тебе это претит, я готов выполнить все за тебя. — Ладно, — согласился он, хотя и без особого энтузиазма. — Только давай быстрее. * * * Мы сели в его машину, и, хотя гнали на самом пределе, поездка, заняла у нас около часа. Наконец мы свернули на какую-то заброшенную дорогу вроде тех, что ведут на лесозаготовки, и вскоре затормозили у дверей небольшого коттеджа. На часах было три. Вэн Кемп вылез из машины с фонарем в руке, я последовал за ним. В тесном, неуютном помещении не было света и сильно пахло плесенью. Пройдя на кухню, Вэн Кемп стал шарить по полу, пока не нащупал скрытое линолеумом металлическое кольцо. Рывком он поднял крышку, и луч от его фонаря прорезал затхлый воздух подвала. Собственно, это был и не подвал, а яма, вырытая в земляном полу. В одном углу, скорчившись в три погибели, лежал человек, руки его были связаны за спиной. Во рту у него торчал кляп, а конец веревки, которой были, стянуты лодыжки, еще и заканчивался петлей, накинутой на шею. С какой стороны ни взгляни, а свежего воздуха в таком положении ему явно не хватало. Сейчас Гордон уже не выглядел прежним красавчиком. В главах, его застыл неподдельный ужас. — Кончай с ним! — скомандовал Вэн Кемп. Я даже не стал спускаться по деревянной лестнице. Прозвучал выстрел. Гордон дернулся от толчке пули и медленно перевернулся лицом вниз. Я заметил, что не правой руке у него не было двух пальцев. Факт, говорящий мне о многом. Ван Кемп уже собирался опустить крышку подвала. — Я еще не закончил, — остановил его я. Его глаза встретились, с моими. У него оставалось не больше секунды на то, чтобы осознать происходящее. Пуля вошла точно в цель. Он покачнулся, и в этот момент я легонько, одними кончиками пальцев, толкнул его в грудь. Вэн Кемп, рухнул в яму, туда же покатился его фонарь, который я не успел подхватить. Я закрыл погреб, включил зажигалку и, освещая себе путь маленьким язычком пламени, вышел из дома. * * * Вернувшись на машине к «Голубой морене», пересел там в свой автомобиль и уже на нем приехал в город к пяти часам утра. Солнце едва поднялось над горизонтом. Найдя кафе, работавшее всю ночь, я не спеша позавтракал. Затем отвез восемнадцать тысяч на автовокзал и запер в моем шкафчике вместе с остальными деньгами, после чего вернулся в свой номер в гостинице. Там я в полном одиночестве осушил несколько бокалов подряд в честь удачно проделанной работы. В полседьмого я поехал в «Попугай». Игроков за столами уже не было, прислуга тоже разошлась по домам. Примерно через час должны были появиться уборщики. Майк Ниланд все еще сидел в своем кабинете. Он был заметно утомлен: вокруг глаз его лежали черные теми. — Где-то произошла осечка, Дэнни. Гордона до сих пор не отпустили. Буквально пятнадцать минут назад сюда звонила его жена. Сказала, что если я сейчас же не позабочусь об освобождении Гордона, она сообщит в полицию. Я закурил сигарету. — Майк, мне удалось разгадать эту головоломку. Жаль, что понял я все слишком, поздно и ничем не могу помочь, но... — О чем это ты? — О похищении, — ответил я, — Дело в том, что никакого похищения не было в помине. У Гордона по-прежнему десять пальцев на руках, а сам он сейчас далеко отсюда. — Ниланд нахмурился. — Эти пальцы, скорей всего, принадлежали какому-нибудь несчастному бродяге, который стал жертвой Гордона. А всю историю придумал сам Гордон. — В эту секунду я вспомнил, как выглядела изуродованная рука Гордона. Задавая следующий свой вопрос, я заранее знал, что мне ответит Ниланд. — Вы получили со вчерашней почтой третий палец? — Нет. — Но вы должны были его получить! — Почему? — недовольно пробормотал Майк. — Я ведь уже дал согласие заплатить им. Я улыбнулся: — Судя по маркам, Гордон отправил первые два пальца из мест, расположенных на расстоянии тридцати-сорока миль отсюда. В своих записках он обещал регулярную доставку. Объявление, по которому он узнал о вашем согласии, появилось только в одиннадцатичасовом выпуске, вчера утром. Таким образом, если бы он полагался исключительно на это объявление и не имел никакого другого источника информации, он должен был к этому часу уже отправить вам еще один палец, и тогда вы получили бы его посылку с корреспонденцией, которая приходит в час тридцать. — Я немного помолчал. — Но он уже точно знал, что вы напечатаете объявление. Причем знал это за день до публикации в газете, потому-то и не стал возиться с третьим пальцем — отрезать его, отправлять вам по почте... Он был, уверен, что вы заплатите, потому что ему об этом сообщили. Давайте-ка припомним, кто знал об этой истории. Только вы, я и... И Дороти Гордон! По сути дела, так оно все и было. За тем исключением, что Дороти перебросила информацию Вэну Кемпу, а не Сэму Гордону. Я был твердо убежден, что та женщина, которая может позволить, чтоб ее собственного муже кто-то медленно резал на части, способна и на кое-что другое. Не исключено, что она и Вэн Кемп договорились уничтожить Гордона и вместе бежать после получения вымогаемой суммы. Майк Ниланд ходил из угла в угол, обдумывая мои слова. — И еще... — добавил я. — Наверняка Гордон забрал эти деньги и улизнул, бросив здесь свою жену. — Почему ты так считаешь? — Вы говорите, что она только что вам звонила? Подумайте: стала бы она это делать, если б владела деньгами наравне с Гордоном? — Я покачал головой. — Нет. Она считает, что вы так и не заплатили. Но рано или поздно она обнаружит, что ее муж скрылся. Ниланд медленно, с чувством выругался. Затем остановил свой взгляд на мне. — Я прошу тебя: позаботься о Дороти Гордон. Незамедлительно. Ты меня понял? Я кивнул: — Добро, Майк. Я выполню эту вашу просьбу, не взяв с вас ни цента. Слишком мало пользы было вам от меня. Он замахал руками. — Нет-нет. Я прослежу, чтобы ты получил свои обычные пять тысяч. В этот момент зазвонил телефон. Ниланд взял трубку. По мере того, как он слушал, лицо его все больше мрачнело. В конце концов он хлопнул трубкой по рычагам. Я вежливо молчал. — Плюс ко всему, — задыхаясь, произнес он, — похоже, что Вэн Кемп опустошил кассы «Голубой морены» и тоже скрылся. Уверен, что к этому, часу он уже где-нибудь в Южной Америке. Я поднялся и надел шляпу. — Займусь Дороти Гордон. У дверей он остановил меня. — Дэнни... — Да, босс? — После того, как все сделаешь, возвращайся ко мне. — Конечно. Я непременно сообщу вам... — Я не о том, Дэнни. Хочу, чтобы ты работал только со мной. В моей организации. И больше нигде. Предложение звучало заманчиво. Я вспомнил о восемнадцати тысячах, которые скапливаются в «Голубой морене» уже к двум часам ночи, и о других клубах, которыми владел Майк. И еще я вспомнил о Еве Ниланд. Я взглянул ему прямо в глаза. — Совсем недавно, босс, вы сказали, что предпочитаете не работать с людьми, у которых мозги действуют... Он слабо мне улыбнулся. — Мозги у тебя, конечно, что надо, но... У тебя есть еще одно незаменимое качество, Дэнни. — Какое же? Он посерьезнел. — Я верю тебе. Понимаешь? Так уж вышло, что глаза мои, после его слов остались сухими. Но я шумно сглотнул слюну — и он это заметил. — Благодарю, босс. Мне дорого ваше доверие.