— Ну, насчет здешних катафалков я тебе все объясню… Я хочу знать, что свело вместе жену Умара Кулиева и рыбоинспектора Пухова перед его гибелью.

Автобус двинулся. Люди у будки звукозаписи в это время закончили разговор: Кадыров направился к своей машине, стоявшей у тротуара, а жена Умара Кулиева подняла глаза и увидела напротив у автомата Туру и Силова.

Тура и Силов увидели, как Кулиева дернула старшего из мужчин за локоть, что-то сказала — оба тут же двинулись к выходу.

— Похоже, на этот раз Кулиева вовсе не расположена с тобой общаться… — тонко подметил Силов.

— Ну, что ж… Отложим до следующего раза! — Саматов набрал номер.

— Алло! — На том конце провода был Хаджинур Орезов.

— Это — Саматов! Удалось что-нибудь?

— Да, есть… — Орезов принялся объяснять. — В «Нахалстрое» несколько «Жигулей» морковного цвета.

— А в Чапаевских тупиках?

— Всего один.

— Владелец?

— Машина записана на женщину. Никто ее никогда за рулем не видел.

— Так…

— По доверенности ездит ее родственник.

— Ты установил его?

— Вы его знаете. Баларгимов Садык!

— Понятно, — Тура отнес трубку от рта. Сказал Силову: — Это Баларгимов…

— Тура! — Силов сжал его руку. — Его надо срочно брать! Он убил Сейфуллина из ружья, которое отобрал у Макарова… А в дело сунули справку, что ружье всегда числилось за Сейфуллиным.

Тура подумал. Потом сказал в трубку:

— Телефон у Баларгимова есть?

— Минуту. Вот: 4-11-16.

— Никуда не уходи. Я сейчас проверю, дома ли он. Дежурному скажи, чтобы весь личный состав был на месте. Будет работа.

— Вас понял, — сказал Орезов.

Тура набрал номер квартиры Баларгимова. 4… 11… 16… Послышались гудки…

Перед гаражом, во дворе у дома Баларгимова, двое школьного возраста мальчиков заканчивали мыть белого цвета «Волгу». Они протирали ее марлей. Постепенно машина принимала вид обихоженной.

В открытые ворота гаража виднелась и вторая машина — морковного цвета «Жигули».

За углом, поодаль, жена Баларгимова — рельефная, полноватая особа — развешивала на веревке стиранное белье — простыни, пододеяльники, наволочки.

Школьники работали шустро.

Баларгимов следил за ними, стоя на крыльце.

Когда ребята освободились, подошли к крыльцу, он вытащил из кармана несколько купюр, дал им. Потрепал каждого по плечу. Потом сказал:

— Возьмите канистру, заправьте…

Один из школьников тут же открутил крышку бака, другой притащил канистру из гаража. Оба принялись заправлять машину.

В эту минуту в доме зазвенел телефон.

Баларгимов выразительно посмотрел на жену — она оставила белье, прошла в дом. Взяла трубку.

— Алло!.. — послушав, она кивнула головой. — Сейчас позову. — Она положила трубку рядом с аппаратом и вышла на крыльцо.

— Тебя спрашивают, — крикнула она мужу.

— А кто?

— Он сказал: «приятель»!

Баларгимов прошел в дом, поднял ожидавшую его трубку.

— Слушаю…

В трубке звучали гудки, Баларгимов опустил ее на рычаг.

Жена тревожно взглянула на него:

— Что там?

— Гудки… — Взгляды их встретились. — Как он спросил? — уточнил Баларгимов.

— «Садыка можно?» Может, он не расслышал?

— Может. А голос какой?

— Голос?.. Мне показалось незнакомый… — она неопределенно пожала плечами.

Баларгимова это озадачило. Он вышел во двор, открыл дверцу машины. Между передними сиденьями, закрытая куском брезента, находилась рация.

Баларгимов включил ее.

Рация донесла свист и сипение эфира, потом послышалась перекличка патрульных машин и дежурных.

Большинство переговоров шло невнятно, через помехи.

— «Пальма», «Пальма»… Я сто сорок пятый. Пусть семнадцатая подъедет к кафе «Фируза». Там пьяный… Прием…

Баларгимов хотел уже отойти, когда внезапно одно из сообщений привлекло его внимание.

— Я «Кипарис-7». Внимание всем постам… — Было хорошо слышно, работала мощная стационарная радиостанция. — В связи с проводимыми мероприятиями срочно очистите эфир для водной милиции… Повторяю: никому не выходить в эфир, кроме водной милиции…

С этой минуты Баларгимов уже не отходил от рации… Там внезапно воцарилась тишина. Она длилась около минуты, и вдруг новый голос — хорошо слышимый, четко произнес: