— А ведь прошлая ночь вам понравилась!

Не то, не то, но — о боги! — где мне взять то?..

И тут она схватила край фартучка, сунула в рот. И разрыдалась — бурно, исступленно, неудержимо.

Так она не плакала ни разу.

Свет вскочил из-за стола, растерянно потоптался, не зная, что делать, чем утешить. Слов по-прежнему не было, а прижать ее к груди он ныне почему-то не мог. Тогда он просто налил воды из графина, неловко сунул ей в десницу стакан и отвернулся.

Рыдания прервались, и в наступившей звенящей тишине стало слышно, как она судорожно глотает воду.

— Спасибо, чародей…

Свет обернулся.

Забава отставила стакан, вытерла фартуком лицо.

— Простите меня! Какая я дура, да?..

— Нет… — Он не смог произнести «люба моя», и она, похоже, поняла это.

Встала, поставила на поднос чашку с недопитым чаем.

— Я пойду?

— Куда вы пойдете с зареванным лицом! Посидите здесь, сюда никто не войдет.

Она вернулась в кресло.

Свет вышел из кабинета, наложил на дверь отвращающее заклятье. Побродил по дому, поговорил о какой-то чепухе с Берендеем, заглянул на кухню. Вновь поднялся на второй этаж, снял заклятье.

Забава уже успокоилась. Лишь синие глаза были грустными-грустными.

— Раньше вас никогда не волновало мое зареванное лицо, — сказала она, и в голосе ее прозвучала непонятная для Света благодарность. — Так что вы мне ответите, чародей? Могу я искать новую работу?

— А как ваш дядя к этому отнесется? — сказал Свет. И сразу осознал: опять не то. Но того не было — ни в сердце, ни на языке.

— С дядей я сама поговорю. Главное, чтобы вы были согласны…

И тогда Свет отважился:

— Поступайте, как знаете. Я заранее согласен на любое ваше решение.

Брат вернулся с работы в семь тридцать. Один-одинешенек.

Томящаяся в ожидании Снежана не удержалась, выбежала в сени, навстречу:

— А где наш чародей?

Сувор снял шляпу, пристроил на вешалку зонтик, отряхнул штаны. И лишь опосля этого хмуро произнес:

— Уехал в столицу ваш чародей. Еще до полудня. Какие-то срочные дела у вашего чародея…

Снежане словно ушат ледяной воды на голову опрокинули. Сглотнула слюну. Привычно чмокнула брата в колючую ланиту. И двинулась прочь. На лестницу, в коридор… Вернее, должна была двинуться. Ибо напрочь не помнила, как добралась до своей комнаты. Пришла в себя, споткнувшись о порог. Ухватившись за спинку стоящего возле двери стула — откуда он здесь?.. — удержалась на ногах. Отлетел в сторону другой, ни в чем не повинный стул, но Снежана его и не заметила. Пронеслась по комнате и, разрыдавшись, бросилась на кровать, уткнулась в подушку.

Уехал! Взял и уехал — ни слова не сказав, не попрощавшись. Как будто и не было ничего.

А впрочем, ничего и не было. Не было!.. Но могло бы быть. Вестимо, могло — ни к чему лгать самой себе… Если бы хоть глазом моргнул, если бы дал понять… Как она вечор обрадовалась ему! Гонор — не в счет, это так, от излишнего воспитания… А на самом-то деле не удержалась бы, никак не удержалась, сказала бы все. Что обожает, что жить без него не может, что готова ради него на любое…

И была готова.

Любить — так любить, бежать — так бежать…

Но он, индо дав волю рукам, вел себя, как вымороженный истукан. Словно и не искал ее. Вернее — не ее искал. Пришел вот: вроде бы и к ней — да не к ней. И когда тискал перси — словно не ее он тискал. И когда колено вдвинул между стегон — какой огонь в животе воспылал! — разочарованно вздохнул, будто обнаружил вовсе не то, что требовалось. Пара дежурных банальностей, и сбежал. Осталось лишь ощущение гигантской, невообразимой ошибки. И невыносимая, как стыд, тоска…

В грудь колотили изнутри чем-то тупым и неотступным. Персты судорожно сжимали подушку. А мысли метались, как вспугнутая неудачливым охотником птица.

Не мог он так… может, мама руку приложила… «какого запаха любовь, какого цвета?»… с нею, Снежаной, — не мог… мало ей оказалось воспитательной беседы с дочерью… «и как она тепла иль холодна?»… или вправду заботы уехать заставили… и должен вернуться… «когда сжечь сердце проще — в знойный межень»… пусть завтра, пусть через год… как больно, о боги!.. «в мороз иль буде на дворе весна?»… все равно стану ждать и дождусь… пусть и волшебник, пусть чародей…