Однако в самый канун Чухонской войны Мокошь привела Любима Ергу в городок с названием Великий Устьюг. Городок был весьма древним и наверное в былые времена вполне соответствовал первому слову своего названия. С тех пор его величие, правда, изрядно поблекло. Наверное, утонуло в многочисленных окрестных болотах… Тем не менее здесь тоже жили люди. А у людей, как полагается, имелись семьи. А в семьях, вестимо, рождались и подрастали охочие до ратников дочери.

Любим Ерга провел в Устьюге всего-навсего шесть месяцев. Однако этого недолгого времени с лихвой хватило на то, чтобы в молодцеватого воеводу влюбилась Злата, единственная дочь устьюгского купца Недели Клада. Этого времени хватило и на то, чтобы к плененной Додолой девице пришел положенный богами зеленец. А Любиму Ерге этого времени с успехом хватило на все прочее. В том числе и на безумие, в результате коего он поддался чарам Златы и даже заронил в ее распаленный хотимчиком кладезь свое драгоценное семя.

Правда, к тому моменту, когда у понесшей Златы народился сынушка, Любима Ерги и след простыл — устьюгская командировка его прервалась еще в разгар Златова зеленца. Молодцеватого ратника перевели на Северо-Запад, поближе к будущему театру обещающей вот-вот разразиться войны.

А потом она — как любая война — выполнила свое обещание и разразилась в самом деле.

Бои среди голубых озер Перешейка и Суоми, при осаде варягами Ключграда, Корелы и Борисова-на-Онеге отличались изрядным кровопролитием, но красавец-сотник Любим Ерга умудрился в этих страшных боях остаться невредимым и к началу наступательной кампании дорос в чине до полковника.

События, разворачивающиеся в Великом Устьюге, всячески способствовали успешному развитию его карьеры. Неделя Клад, правда, пытался было разыскать заезжего лиходея, совратившего единственную наследницу батюшкиной мошны, однако в условиях военного времени никто особенно заниматься этим розыском и не пробовал. Ну а втюрившаяся в лиходея-воеводу по самые уши Злата и вовсе не желала, чтобы у любушки и отца ее ребенка были какие-то неприятности. Так что пришлось Неделе Кладу отступиться.

Между тем, задачи, стоящие перед доблестными словенскими ратями оказались выполненными. Наступление победоносно завершилось. А с ним окончилась и война. Противники засели за стол переговоров — торговать своими и чужими интересами.

Героя-победителя Любима Ергу наградили орденом Ратибора Елецкого с золотым бантом, опосля чего он был переведен для дальнейшего несения службы в столицу. И поспел как раз ко времени зревшей среди новогородских ратников крамолы.

Изначально крамола родилась промеж вонючих тыловых крыс. Чуть позже к ней присоединился кое-кто из великородных, весьма недовольных усилившимся за время войны влиянием, оказываемым на Великого князя со стороны Кудесника. В конце концов не устояла и часть недавних доблестных победителей — аппетит, как водится, пришел во время трапезы. По столичным кабинетам и гостиным палатам поползли глухие слухи о том, что роль волшебников в Чухонской войне всячески превозносится, а роль кадровых ратников — наоборот! — замалчивается; что помощь ратникам от членов Дружины была вовсе не настолько важна для исхода боевых действий, как утверждают летописцы; что успехи наших колдунов объясняются вовсе не чрезвычайной их силой, а исключительной слабостью варяжских альфаров. Объявись сильный маг — наши дружиннички в штаны наложат. И вообще — Перун могутнее Семаргла во веки веков!..

Что ж, так оно и было, покуда крамола жила на уровне пустопорожних разговоров. Но едва токмо воры-крамольники перешли к планированию конкретных действий, тут же выяснилось, что — не ведаем-не ведаем, как там меряются силушкой у себя на небесах Перун с Семарглом, но на землематушке слуги Семаргла-батюшки будут помогутнее служителей громилы Перуна. Ко всему прочему, родное словенское министерство безопасности оказалось напрочь не заинтересованным в одностороннем усилении Рати…

Виноватые головы, правда, не полетели — замышляемая крамола еще не успела перейти на ту стадию, когда появляются кровавые жертвы, — полетело общественное положение… Среди уволенных в окончательную отставку оказался и полковник Любим Ерга. Как герою Чухонской войны, благодарное отечество назначило ему изрядную пенсию, но дело жизни стало для Любима отныне недоступным — и это в тридцать с лишком!..

Ненависть, родившаяся в душе Любима, по размерам полностью соответствовала его пенсии. Отныне и вовеки веков волшебники стали главными врагами отставного воеводы, и возможно, он отправился бы к Марене быстро и безболезненно — с плахи на лобном месте, из-под палаческого топора.

Но тут подоспел розыск, возобновленный опосля войны Неделей Кладом. Вестимо, Любим плевать хотел с горы и на самого Клада, и на его похотливую дуру-дочь, однако известие о том, что у него, Любима, есть, оказывается, сын…

Словом, отважный полковник склонил буйную головушку перед злокозненными происками Мокоши и не мудрствуя лукаво, подобру-поздорову отправился в Великий Устьюг. Тут же сыграли свадебку — вопреки желаниям Недели Клада скромную, словно уродица, и тихую, аки белая ночь. Тем не менее обрадованный свершившимся-таки счастьем дочери Неделя готов был тут же уступить зятю часть своего дела. Одно лихо — не чувствовал Любим никакой тяги к купеческим занятиям. И тогда на бойницу папашиных дебетов-кредитов бросилась молодая Любимова жена.

Вскоре выяснилось, что Злата хоть и похотлива, но вовсе не дура. Она решила и в лавке дело наладить, и в семье поставить все таким образом, чтобы рана, нанесенная душе мужа благодарным отечеством, навсегда осталась в прошлом. С первой задачей она справилась довольно споро — еще до рождения дочери, — со второй же провозилась несравненно дольше, однако через несколько лет осилила и ее.

Так думала ослепленная счастьем Злата.

Любим не стал раскрывать ей глаза. Да, ненависть отставного полковника под любовным натиском жены в конце концов пригасла, погрузилась в самые глубины души, но тем не менее тлела там, аки подземный пожар на торфянике…