– Ричи в близких отношениях с братом? Он тебе нравится?

– Нам обоим очень нравится Алан. Он такой забавный. Большой, как Ричи, но такое впечатление, что он толстенький коротышка. Все время такой сердечный, веселый. Выпивка, разумеется, очень помогает, – она окинула меня проницательным взглядом, но я не сразу поняла, что она имеет в виду. – Он – строитель, как их отец, но не очень преуспевающий. Когда объявляют тендер, Алан никогда не может его выиграть. Из них двоих Ричи – самый ответственный, даже слишком ответственный, на мой взгляд.

– Что ты хочешь этим сказать?

– У Алана пятеро детей. У Ширли, его жены, дел невпроворот, потому что четверо из них младше шести. Денег вечно впритык, и каждый раз, когда мы приезжаем в гости, Алан стоит с протянутой рукой. – Лицо Кэт ожесточилось. – Мы с Ричи поссорились из-за этого по дороге домой. Алан всегда пристает к Ричи, никогда ничего не говорит отцу – Ричи настаивает, что не надо беспокоить старика. Я спросила Ричи, приставал ли Алан к нему опять с деньгами, и он вдруг начал оправдываться, злиться: «Он мой брат, почему я не должен ему помогать, если хочу?» И все такое. Выяснилось, что неделю назад ему звонил Алан, и Ричи согласился до конца года выплачивать кредит за его дом. А ведь ему надо выплачивать и собственный кредит. От его зарплаты почти ничего не останется. Когда я сказала, какое это безумие, он заявил, что ему не нужны деньги, что у него нет своих детей, что Алан – его семья, что он должен ему, и так далее, и тому подобное. После этого я не могла заставить себя рассказать о малыше.

– Тебе все равно придется это сделать, – сказала я.

– Или я могу сделать аборт, и он никогда не узнает, – ответила она и снова разрыдалась.

– Ладно, – сказала я. – На сегодня хватит. Тебе нужна забота, Кэт. Ты идешь ко мне. Мне надо накормить кучу народу, мы возьмем бутылку шампанского для них, купим еды в китайском ресторанчике, и ты с нами поужинаешь. Забудь обо всем сегодня вечером. Кроме того, мне потребуется твоя поддержка, когда я встречусь с Анжелой.

– Ну, ее накормить я тебе не позволю. – Кэт оживилась. – А кого еще тебе надо накормить?

Я сказала, что всего лишь Томми с мамой, и она рассмеялась, а когда я поведала ей о разводе родителей, нахмурилась:

– Это серьезный шаг и в нужном направлении, Ли. Последний раз, когда я тебя видела, ты бы ни за что на свете не пустила в свой дом столько людей. И каково это – быть нормальным представителем рода человеческого?

Я пропустила эту колкость мимо ушей. Я пришла к выводу, что нападки Кэт – это своеобразное проявление любви. И как я не замечала, насколько она ранима под своей командирской внешностью? Я также не представляла, что она считает меня уверенной в себе женщиной. Наверное, я сильно изменилась за те годы, что мы не виделись, раз могу взглянуть на нее другими глазами.

– Это странно, но мне нравится. Но пойми: в данный момент это не так уж необычно. Жизнь в целом довольна безумна. В моем саду убили человека, выяснилось, что Базз избивает женщин, разошлись родители. Я еще даже не приступала к работе, и это меня беспокоит. Но должна сказать, я горжусь, что могу жить как нормальный представитель рода человеческого, по твоим словам. Это внове для меня, и я еще не успела хорошенько обдумать ситуацию. Спроси через несколько месяцев.

– Боже правый! – ухмыльнулась Кэт. – Неужели к тому времени все они по-прежнему будут там жить?

Только не Анжела – после всего, что она сделала.

– Господи, помоги мне – или ей, – если мама поселится со мной навсегда. Но присутствие Томми успокаивает, веришь ли… – Я помолчала, не зная, стоит ли обсуждать Томми с Кэт. – Наша сексуальная жизнь, кажется, обрела новое дыхание. До появления Макса Остина я собиралась провести эксперимент. Я хотела узнать, слышно ли на верхнем этаже, где спит мама, как мы с Томми занимаемся любовью. Я хотела изобразить в спальне секс и записать все на пленку. Потом включить магнитофон и побежать наверх, чтобы узнать, слышно там или нет.

Я думала, Кэт посмеется над таким нелепым поведением или спросит, как я собиралась выбрать нужную громкость, но она сказала только:

– А зачем к тебе приходил Макс Остин?

Почему-то я не захотела рассказывать Кэт, что стирала его вещи. Мне подумалось, что она непременно скажет по этому поводу нечто унизительное, да еще заявит, что я позволяю людям вытирать об меня ноги. Я придумывала подходящий ответ, когда у нее зазвонил мобильник. Мы уже вышли из «Наполеона» и брели под руку по Толбот-роуд. Одной рукой она держала телефон, а другой зажала ухо, чтобы не мешал шум уличного движения.

– Помяни черта, – сказала она. – Привет, Макс. В чем дело?

Вдруг Кэт застыла, а потом повалилась на меня. Я обхватила ее и поставила на ноги. Через несколько секунд она захлопнула сотовый и потащила меня к обочине.

– Мне надо поймать такси. – Она вытянула руку. – Ричи ранен. Его кто-то избил. Сначала с ним все было в порядке, но потом он потерял сознание. Его отвезли в больницу Сент-Мэри. Мне надо ехать, Ли. Макс говорит, что дело плохо.

Она твердила «дело плохо, дело плохо» словно мантру. Я поймала такси, посадила ее. А когда она захлопнула дверь у меня перед носом, прокричала что-то водителю и бросила меня на обочине, постаралась понять и не обижаться.