– Кого ты ждешь, Эцуко? – спросил он, помолчав. – Мальчика или девочку?

– Все равно. Если будет мальчик, мы назовем его в вашу честь.

– Правда? Это обещание?

– Если хорошенько подумать, не уверена. Я забыла имя отца. Сэйдзи – некрасивое имя.

– Это потому, что ты считаешь меня некрасивым, Эцуко. Помню, однажды ученики в одном классе решили, будто я похож на гиппопотама. Но внешние признаки не должны тебя отпугивать.

– Верно. Что ж, посмотрим, что думает Дзиро.

– Да.

– Но мне бы хотелось дать своему сыну ваше имя, отец.

– Я был бы счастлив. – Улыбнувшись, Огата-сан отвесил мне легкий поклон. – Но я знаю, как это раздражает, когда родственники настаивают, чтобы детей называли в их честь. Помню, мы с женой спорили о том, как назвать Дзиро. Я хотел назвать его в честь моего дядюшки, а жене не нравился сам обычай давать детям имена родственников. Конечно же, она настояла на своем. Уступчивостью Кэйко не отличалась.

– Кэйко – славное имя. Если будет девочка, то, быть может, мы назовем ее Кэйко.

– Не торопись раздавать такие обещания. Если слово не держат, старикам бывает очень горько.

– Извините, я просто раздумывала вслух.

– И еще, Эцуко: я уверен, есть и другие, в честь кого ты охотнее назвала бы своего ребенка. Те, кто тебе ближе.

– Возможно. Но если родится мальчик, мне бы хотелось дать ему ваше имя. Когда-то вы были мне словно отец.

– А теперь перестал быть?

– Нет, конечно. Но теперь все по-другому.

– Дзиро, надеюсь, для тебя хороший муж.

– О да. Счастливее меня никого нет.

– Ребенок добавит тебе счастья.

– Да. Лучшего времени нельзя было выбрать. Здесь мы уже вполне обжились, у Дзиро на работе дела идут успешно. Для такого события самый подходящий момент.

– Так значит, ты счастлива?

– Очень.

– Замечательно. Я счастлив за вас обоих.

– Вот, для вас все готово.

Я вручила Огате-сан лакированную коробочку со снедью.

– Ага, остатки вчерашнего пиршества. – Он принял ее с театральным поклоном и слегка приоткрыл крышку. – Что ж, выглядит заманчиво.

Когда я вернулась в гостиную, Огата-сан надевал у входа башмаки.

– Скажи, Эцуко, – проговорил он, занятый шнурками, – ты видела этого Сигэо Мацуду?

– Раз или два. Он навещал нас после того, как мы поженились.

– Но теперь они с Дзиро не такие близкие друзья?

– Пожалуй. Обмениваемся поздравительными открытками, вот и все.

– Хочу предложить Дзиро, пусть напишет своему другу. Сигэо должен извиниться. Иначе мне придется потребовать, чтобы Дзиро с ним порвал.

– Понимаю.

– Я собирался об этом сказать еще раньше, за завтраком. Но такой разговор лучше отложить до вечера.

– Наверное, так.

Уходя, Огата-сан еще раз поблагодарил меня за коробку с обедом.

Вышло так, что вечером Огата-сан этот вопрос так и не затронул. И он, и муж вернулись домой усталыми и провели время за чтением газет, почти без разговоров. А доктора Эндо Огата-сан упомянул лишь однажды. За ужином он сказал коротко:

– У Эндо все как будто хорошо. Впрочем, скучает по работе. Вся его жизнь была в ней.

В постели, готовясь заснуть, я сказала Дзиро:

– Надеюсь, отец доволен тем, как мы его принимаем.

– Чего еще он мог ожидать? Если ты так беспокоишься, пойди с ним куда-нибудь.

– В субботу вечером ты не работаешь?

– Как я могу себе это позволить? Я и так выбился из графика. Отец умудрился выбрать для визита ко мне самый неудачный момент. Хуже некуда.

– Но мы сможем погулять в воскресенье, разве нет?

Ответа я, кажется, так и не получила, хотя, глядя в темноту, еще долго его ждала. Дзиро часто испытывал после работы усталость и не был расположен к разговорам.

Во всяком случае, мои волнения относительно Огаты-сан были излишними: в то лето он прогостил у нас гораздо дольше обычного. Помнится, он еще оставался с нами в тот вечер, когда в нашу дверь постучала Сатико.

Сатико надела платье, которое я раньше не видела, на плечи она набросила шаль. Глаза у нее были тщательно подведены, но выбившийся из прически тонкий локон свисал на щеку.

– Простите, что беспокою вас, Эцуко, – с улыбкой начала она. – Я хотела узнать: Марико, случайно, не у вас?