Вообще все в этой палате сверкало чистотой и белизной — потолок, стены, пол, покрытый керамической плиткой, свет, льющийся через широкое окно, даже аппарат искусственного дыхания, к которому был подключен Игнат, и установленная у изголовья кровати капельница.

От этой белизны Константин даже зажмурил глаза. А когда открыл их, увидел ярко-красное пятно.

Присмотревшись, Константин понял, что это кровь в капельнице. Тонкой струйкой она стекала по прозрачному шлангу, вниз, к руке Игната, согнутой в локте.

Константин прошел к кровати, сел у изголовья на белый пластмассовый стул. Равномерно гудел аппарат искусственного дыхания.

— Игнат, ты слышишь меня? — Константин наклонился над братом.

— Нет, он ничего не слышит, — неожиданно раздался за его спиной голос.

Константин оглянулся. Никого.

Что за чертовщина? Он уже слышал раньше этот голос, ему знакомы эти интонации, этот кавказский акцент.

Константин осторожно притронулся к руке Игната. Она была холодной, как лед.

— Нет, это невозможно — закричал Константин. — Я же слышу, как бьется твое сердце!

— Ты обманываешь себя, — раздался тот же голос.

Наконец Константин вспомнил этот тембр и эти интонации. Мамед.

Но ведь он давно мертв. Его нет среди живущих в этом мире.

— Ты прав, — отозвался Мамед, — я там, глубоко под землей, но слышу все, даже твои мысли. Жаль, что я не могу вырваться отсюда, из ада.

— Сгинь, нечистая сила, — Константин перекрестился, как набожная старушка в церкви.

— Мы еще встретимся с тобой, — громко захохотал Мамед. — И с тобой, и с твоим братом.

— Да провались ты под землю, исчадие ада! — закричал Константин.

— А я уже провалился, — истерический хохот перешел во всхлипывания и рев…

Константин вскочил с постели как ужаленный.

— Приснится же такая дрянь, — выдохнул он, вытирая ладонью взмокший лоб.

Откуда-то с улицы доносился отчаянный рев автомобильной сирены. Шлепая босыми ногами по паркетному полу, Константин подошел к окну и выглянул во двор.

У соседнего подъезда стояла машина-мусоровоз, дорогу которой преграждал неудачно припаркованный «Москвич».

Шофер мусоровоза давил на клаксон, пытаясь привлечь внимание владельца автомобиля.

— Да чтоб тебе провалиться… —в сердцах выпалил Панфилов и осекся.

Ведь он только что произнес эти слова во сне, а ответом ему было…

Часы показывали половину восьмого. Утро занималось тихое, спокойное, солнечное, что вовсе не соответствовало происходившим вокруг событиям.

В такое утро хорошо проснуться где-нибудь в деревне.

Выйти из избы, вдохнуть полной грудью чистый свежий воздух, напоенный ароматами трав и полевых цветов.

Потом, раздевшись до пояса, умыться холодной колодезной водой, вытереться домотканым деревенским полотенцем, присесть на скрипучие ступеньки крыльца и выпить кружку теплого парного молока, только что из-под коровы.

Константин вдруг поймал себя на мысли о том, что он не был в деревне целую вечность. Точнее — не отдыхал.

А всего-то и надо — на несколько дней, лучше на неделю, забыть о делах, проблемах, заботах, умотать отсюда, поселиться у какой-нибудь бабы Мани, пить свежее молоко и есть пышные деревенские блины. Сходить на покос и забросить снасти в маленькую запруду.

Осуществимо ли это?

Стряхивая с себя остатки сна, Константин отправился в ванную, где на протяжении четверти часа приводил себя в порядок контрастным душем.

В последнее время он редко пользовался этим способом обретения бодрости: не хватало времени. По утрам чаще всего приходилось вскакивать, почти наспех умываться, бриться, готовить завтрак для себя и брата, потом глотать, почти не прожевывая, яичницу и запивать горячим кофе.

После этого — в офис, на склад, в банк, в исполком и еще в тысячу разных мест.

Что ожидает его сегодня?

Растеревшись полотенцем и ощутив бодрость во всем теле, Константин оделся и вышел на кухню. Он заварил себе крепчайший кофе, неторопливо выпил его, выкурил сигарету и вышел из дома.

Отловив неподалеку от дома частника на обшарпанном «жигуленке», он через десять минут приехал в свой офис.

Кооператив «Радуга» располагался в небольшом одноэтажном доме дореволюционной постройки на тихой улице почти на окраине города.

В царские времена в этом доме располагалась контора какого-то страхового общества. Со сменой власти поменялась и вывеска на скромном фасаде.