Шрифт:
– И где ж это, Кирюша, твой будущий зять - Боярин Федор недобро прищурился - всему этому обучился? Прям, как будто сам...
– На рубеже он служил, - торопливо перебил Корней - днепровские пороги стерег, оттуда и про ладьи знает, и про...
– Рудный Воевода я, боярин, - не дал закончить Корнею Алексей - слыхал, наверно? Так вот это я и есть...
– Леха!.. Кхе!– Корней сообразил, что одергивать Алексея уже поздно и обернулся к Федору.– Да, так! Чего уставился, как на чудо-юдо? В жизни по всякому случается, и не тебе судить...
– Вот именно, что по всякому!– В голосе погостного боярина отчетливо прорезались официальные ноты.– А уверен ли ты, боярин Кирилл, что его - Федор мотнул головой в сторону Алексея - бирючи с лобных мест уже не окаяли{{ Окаять (дренерусск.) обвинить }}, награду за его голову не посулили и за укрывательство кару не пообещали?
– Ты чего несешь, Федька?..
– Да как у тебя совести хватило - Федор, не обращая внимания на Корнея, обличающе выставил указательный палец в сторону Алексея - такую беду близким тебе людям за собой приволочь? Ты хоть знаешь, какие разговоры о тебе по городам и весям идут, какие вины тебе приписывают, сколько злодейств, твоим именем прикрываясь, разные тати совершили? И даже если ты не окаян и не в розыске, то что князь Вячеслав Туровский подумает, когда узнает, что воевода Погорынский у себя Рудного Воеводу пригрел?
– Примерно то же самое, - совершенно спокойным голосом отозвался Алексей - что и тогда, когда узнает, почему ты, боярин, с батюшкой в гляделки играешь, когда речь о Вячеславе Клецком заходит. Говорите-то о Пинске, а в голове-то у вас Клецк. Думаешь не нашепчут Вячеславу Владимировичу о твоем, батюшка родстве с Вячеславом Ярославичем? Не найдется доброхотов? И это при княжеском-то дворе?
Корней и Федор впились глазами в Алексея, а Осьма несколько раз перебросил цепкий взгляд с бояр на бывшего Рудного Воеводу и обратно. О чем конкретно идет речь ему было неизвестно, но услышав о родстве Корнея с одним из Рюриковичей он сразу же насторожился - игры, похоже, намечались очень серьезные, примерно такие, из-за которых ему и пришлось прятаться в Погорынской глухомани от Юрия Суздальского.
– Беду я за собой не притащил, - продолжал Алексей - если кто и мог бы меня искать, то только Переяславский князь Ярополк, да и то, навряд ли. Но Ярополк считает меня мертвым - друзья мои позаботились, пустили слушок и даже кое-какие доказательства подкинули. То же, что я в бытность Рудным Воеводой натворил, мне прощено, если было что прощать - я после того в княжьей службе был в достоинстве сотника рубежной стражи.
Вы же, бояре, беду можете накликать великую, и на себя, и на всех нас, и на Вячеслава Клецкого, потому что, как я понимаю боитесь только одного - как бы князь Вячко на посулы Бориса Полоцкого не купился. Я же, уж не гневайтесь, беду гораздо большую предвижу, о которой вы даже и не задумываетесь.
Алексей умолк, и, неожиданно, заговорщицки подмигнул Осьме, словно говоря: "Мы-то с тобой все понимаем, а бояре-то наши только вид грозный делают, а сами ни в зуб ногой". Осьма, чувствуя знакомый холодок опасности в сочетании с азартом прожженного игрока, соскучившегося по любимому развлечению, тут же подыграл - скорчил хитрую физиономию и слегка развел ладони в стороны: "Что ж поделаешь, коли "старшие товарищи" рулят не туда, куда надо?".
– Гр-р-ха!– Федор громогласно прочистил горло, но ничего не сказал, лишь зло зыркнул на Осьму, мгновенно напустившего на себя ненатурально благопристойный вид.
– Кхе! Слыхал, Федь? Я же... э-э... говорю: "Плохих не держим"! Да чего ты ощетинился-то? Окаяли, награда за голову... да я за Леху, как за самого себя...
– Погодь, Кирюха, не окаяли, так и ладно. Ну-ка, "сотник порубежный", о какой ты там гораздо большей беде, про которую мы и не догадываемся, толковал? Или же для красного словца брякнул?
– Не с девками балагурю, чтобы "брякать", боярин!– чуть резче, чем следовало бы, отозвался Алексей.– Попробуйте-ка поставить себя на место князя Вячка. О намерениях полоцких князей, если к нему с посулами подъезжали, он догадывается не хуже нас. Не дурак, наверно - воспитание княжье получил, при иноземных дворах с отцом обретался. Ведь не дурак, а, батюшка?
– Ну, в юности глупцом не выглядел, а сейчас... такие беды, какие на него свалились, многим мудрости не по годам добавляют, хотя и озлобляют тоже. Могут, конечно и сломать, но у Вячка корни крепкие и характер дедов - великокняжеский. Ты, Леха, кончай крутить, говори, что собирался!
– Значит, о намерениях полоцких князей князь Вячко знает или догадывается.– Продолжил Алексей.– Знает он так же и о том, что князь Вячеслав Владимирович на Туровском столе еще толком и не уселся. К тому же, земли, что севернее Припяти, Туров особо крепко никогда и не держал - слишком долго в Турове настоящих князей не было, всем из Киева заправляли.
– Ну и что?– перебил Федор.– Без тебя знаем, что тут и как. Дело говори!
Алексей отреагировал на раздраженный тон погостного боярина лишь едва заметной улыбкой и еще одним взглядом в сторону Осьмы. Федора от этого переглядывания аж передернуло.
– Я сказал: дело говори!– повысил Федор голос.– А ты...– Боярин резко развернулся в сторону Осьмы.
– Осьма! Хватит рожи корчить!– подключился Корней.– А ты, Леха, не тяни, слушать тошно!