— Что?

— Вы предпочитаете правую или левую сторону кровати?

Эмилия резко повернулась к нему лицом — ее великолепные рыжие волосы рассыпались у нее по плечам.

— Что вы за чепуху мелете?! Саймон снял пояс и положил его на туалетный столик.

— Ну как же, — улыбнулся он, — похоже, здесь только одна кровать.

— Вы не можете серьезно думать, что… — Эмилия пристально посмотрела на него. — Я не стану делить с вами постель ни при каких обстоятельствах!

— Поступайте, как вам нравится. — Мужчина расстегнул верхнюю пуговицу своего мундира и сказал: — Но эта кушетка не очень удобна.

Эмилия улыбнулась и довольно злорадно заявила:

— Раз вы настаиваете на том, чтобы остаться здесь, — ваша судьба спать именно на этой кушетке.

Саймон посмотрел на предмет обстановки, о котором шла речь. Крохотный, больше похожий на кресло, диванчик стоял у мраморного камина и представлял из себя довольно элегантную небольшую вещицу, узкую и гладкую, покрытую темно-зеленым шелком, и, уж конечно, совсем не подходящую для мужчины ростом более шести футов.

— Боюсь, вы неверно поняли меня, мисс Мейтленд, — произнес он.

— В каком смысле?

Саймон снял мундир и бросил его на лирообразную спинку кресла рядом с кроватью.

— Лично я собираюсь наслаждаться хорошим сном в этой удобной постели. Если вы не желаете присоединиться ко мне — это ваша забота, не моя.

Эмилия посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Вы хотите сказать, что собираетесь согнать меня с моей собственной постели?

— Ни за что. — Саймон опустился на край кровати, удовлетворенно вздохнув, когда мягкий матрац прогнулся под его весом. После стольких лет, проведенных на твердых, набитых соломой тюфяках, он часто задавал себе вопрос: сможет ли уснуть на нормальной постели, окажись он на ней. Кажется, сможет. Он стянул с себя начищенный до блеска черный сапог и уронил его на пол. Эмилия вздрогнула, когда Саймон добавил:

— Вы можете присоединиться ко мне в любое время.

— Да как вы… — едва не ослепнув от гнева, девушка увидела, как он снял другой сапог и опустил его на пол рядом с первым.

— Что вы делаете?

Он принялся расстегивать свою белую льняную рубашку.

— Готовлюсь ко сну.

Она несколько секунд беспомощно хватала воздух и, наконец, смогла потерянно вымолвить:

— Но вы не можете сделать этого.

— Разве? — он вытянул рубашку из бриджей и снял ее через голову.

— О небеса! — прошептала девушка.

Саймон провел рукой по волосам, приглаживая взлохматившиеся волнистые пряди, бросил взгляд на Эмилию, следившую за каждым его движением широко раскрытыми глазами, так, будто никогда в жизни не видела полуобнаженного мужчины. И казалось, она была очарована.

Взгляд ее горящих золотых глаз скользнул по его плечам. Эмилия нахмурилась, когда увидела рубец шрама на левом плече мужчины. Саймон думал, что она с неприязнью и отвращением отвернется при виде этого рваного шрама. Она же, напротив, опустила глаза ниже, изучая каждый дюйм его тела, словно перед нею был замысловатый узор гобелена. От ее горячего взора у Саймона перехватило дыхание.

Он почувствовал, как закипает кровь в его жилах и учащается пульс. Проклятье! Он так гордился умением контролировать собственные инстинкты и желания, а эта женщина одним своим взглядом сломала все преграды, с таким трудом им возведенные.

— Мисс Мейтленд, если вы не хотите, чтобы была оскорблена ваша невинность, вам лучше отвернуться.

Она подняла глаза и испуганно взглянула на него.

— Простите?

Он расстегнул верхнюю пуговицу на бриджах.

— Я собираюсь снять брюки.

— О! — Эмилия стремительно отвернулась, закрыв лицо руками.

Он сделал глубокий выдох, стараясь унять волнение в груди, и только после этого разделся.

Эмилия быстро подошла к столику и положила томик стихов на прежнее место.

— Вы действительно настоящий варвар, — раздраженно заметила она.

— Чепуха, мисс Мейтленд. — Саймон скользнул под белое мягкое одеяло и вдохнул аромат свежего льняного белья, согретого и просушенного на солнце. — Если бы я действительно был варваром, то вы лежали бы сейчас на спине в этой мягкой кровати, а я ласкал бы ваши нежные бедра.

Эмилия вскрикнула, резко повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и ее щеки вспыхнули ярким румянцем.

— Да как вы смеете!

— Возможно, вы будете первой, кто узнает, как именно я смею!

— Что вы хотите сказать?

Саймон оперся локтем на подушку и положил свою щеку на ладонь. Он улыбнулся, зная, что это невероятно злит Эмилию и она не способна это скрыть. Ему нравилось смотреть, как ее лицо заливает румянец.

— Все вокруг думают, что мы муж и жена, почему бы нам не насладиться друг другом?