– Я очень хотел с вами танцевать, – тоже шепотом сказал он. – Тем более что не имел такой возможности в прошлый раз.

От тепла его руки, обнимавшей Люсинду за талию, и пальцев, крепко сжимавших ладонь, по всему ее телу разлилась истома.

– Вы сказали… сказали что-нибудь… – запинаясь произнесла она.

– Сказал ли я что-нибудь Джорджиане? Нет. Я ничего ей не говорил, так как это было бы бессмысленно. Кроме того, я не хотел причинять вам боль. И не сделаю этого, пока вы держите слово и не позволяете травмировать мою семью.

– Спасибо!

Роберт слегка наклонил голову:

– Как себя чувствует ваш милый друг?

– Прекратите! Все мы связаны долгом и ответственностью. И, честное слово, у меня нет никакого желания обсуждать кого-то за его спиной, да к тому же во время танца. Не говоря уже о том, что я больше беспокоюсь за вас, чем за кого-либо еще!

– А я – за вас! – невольно вздохнул Роберт. – Все последнее время я думал о вас. И должен сказать, вовсе не собираюсь просить вас ссориться с Барретом. Я… просто не могу это сделать!

Люсинда глубоко вздохнула. Роберт давал ей возможность с легкостью выйти из создавшегося трудного положения; однако после того, как прошлой ночью она многое узнала о нем, ей было совершенно ясно, почему сейчас он принял такое решение.

Она посмотрела ему в глаза и медленно произнесла:

– Роберт, я не подвергалась пыткам, но, поверьте, все очень серьезно обдумала, в том числе и возможные последствия происшедшего. И хотя я доставила вам много неприятных минут, теперь у меня есть твердое намерение положить этому конец.

Некоторое время Роберт внимательно смотрел на Люсинду. При этом они не переставали танцевать, и их танец выглядел почти профессиональным. Хотя Люсинда с беспокойством думала о том, что на следующий день у Роберта опять разболится раненое колено, на какой-то момент она заставила себя поверить, что это станет последним его испытанием.

– Мне хотелось бы сделаться для вас добрым, милым другом! – неожиданно произнес Роберт, нежно глядя на Люсинду.

У нее на долю секунды перехватило дыхание, поскольку она подумала о том же. В немалой степени ее притягивала к Роберту глубина его глаз, которой, как она уже убедилось, абсолютно не было у Джеффри.

– На днях в Хорсгардзе у отца была какая-то важная встреча с четырьмя офицерами высокого ранга, – сказала она. – Вы их, возможно, не знаете…

– Знаю. Насколько мне стало известно, они согласовывали список своих английских коллег, служащих в армии и живущих в Лондоне, поддерживающих идею возвращения на французский престол Наполеона Бонапарта.

– Согласовывали список?

– Да. У них уже должен быть черновой вариант такого списка, однако в нем отсутствует один очень важный пункт. Генерал говорил вам об этом подробнее?

– Об этом – нет! Он предпочел предупредить меня кое о чем другом.

– А конкретнее?

– Чтобы я держалась от вас подальше!

– Видимо, он действительно подозревает меня. Это грозит вам неприятностями. Надо было сказать мне, и я бы объяснил мистеру Баррету, что мы занимались только подготовкой очередного урока для Джеффри.

– Неприятности могут случиться, лишь если кто-нибудь донесет ему, что мы с вами танцевали.

– Вот оно что! Скажите, Люсинда, а ваш милый друг не проболтается ему об этом?

Люсинда бросила взгляд на Джеффри, который, танцуя с леди Десмонд, не переставал одновременно следить за ними.

– Вряд ли он станет это делать. Зато здесь полно тех, кого хлебом не корми, только дай возможность посплетничать!

Люсинде сделалось противно. Она уже не сомневалась в невиновности Роберта, но ее отец явно придерживался другого мнения. Хотя ни она, ни Роберт не сделали ничего предосудительного, по меньшей мере один из них был вынужден страдать.

Вальс закончился, и рука партнера соскользнула с талии Люсинды.

– Джеффри очень хотел бы узнать, о чем мы с вами говорили во время танца. – Роберт усмехнулся.

– Не сомневаюсь! – вздохнула Люсинда. – Я скажу ему, что вы старались выпытать у меня, не упоминал ли мой отец в каком-нибудь разговоре о краже документов.

Роберт отвел Люсинду к стене, где стояли мягкие кресла, и она с облегчением опустилась в одно из них.

– Когда мы снова встретимся? – ласково спросил он.

– А надо ли нам это?

– Думаю, что да. Завтра утром я заеду к Эвелин, а вы нанесете визит Сенту.