— Считается, что времена деспотичных правителей уже канули в Лету.

— Но вы же можете уйти? Неужели он способен помешать вам?

— И оставить свой дом?

— Но если вы его ненавидите… Когда вы говорите о нем, ваш голос становится жестким, и выражение ваших глаз…

— Это ни о чем не говорит. Я гордый, может быть, даже слишком. И это место — такой же мой дом, как и его. Разница лишь в том, что его семья живет в замке. Но все мы выросли и воспитаны под сенью замка, и это тоже наш дом… такой же наш дом, как и его.

— Я понимаю.

— И если я не люблю графа, ну что ж… Разве его это волнует? Да его тут практически не бывает. Он предпочитает жить в своем доме в Париже. Он не снисходит до того, чтобы замечать нас. Мы не достойны его внимания. Но я никогда не позволю ему заставить нас покинуть свой дом. Я работаю на него потому, что должен, но стараюсь не думать о нем и не видеть его. Скоро и у вас появится такое же чувство. И не исключено, что уже появилось.

И он неожиданно запел. У него был приятный тенор, который вибрировал от переполнявших его эмоций:

Кто они, эти богатые люди?

Разве они нечто большее, чем я, у которого ничего нет?

Я бегу, я иду, я двигаюсь, я прихожу;

И я не боюсь потерять свое счастье.

Я бегу, я иду, я двигаюсь, я прихожу,

И не боюсь потерять свое благополучие.

Он кончил петь и улыбнулся мне в ожидании комплиментов.

— Мне очень понравилось, — сказала я.

— Я рад.

Он так пристально смотрел на меня, что я смутилась и слегка пришпорила лошадь. Боном пустился галопом. Жан-Пьер быстро нагнал меня, и вскоре мы вернулись в Гайяр.

Когда мы проезжали мимо виноградников, я увидела графа. Он только что вышел из конторы. Увидев нас, он слегка поклонился.

— Вы хотели видеть меня, господин граф? — спросил Жан-Пьер.

— В другой раз, — ответил граф, сел в коляску и уехал.

— Вы должны были быть здесь? — спросила я.

— Нет. Он знал, что я поехал в Сен-Вайян. Граф сам меня туда отправил.

Он был немного удивлен. Но, когда мы проезжали мимо конторы, направляясь к Бастидам, из нее появилась Габриэль. Ее щеки пылали, и она выглядела прехорошенькой.

— Габриэль, — окликнул ее Жан-Пьер. — К нам едет мадемуазель Лоусон!

Она довольно отрешенно улыбнулась мне, и я отметила ее несколько рассеянный вид.

— Я вижу, сюда заезжал господин граф, — сказал Жан-Пьер. Его манера поведения очень изменилась. — Чего он хотел?

— Посмотреть кое-какие счета и записи… вот и все. Он приедет в другой раз, чтобы поговорить с тобой…

Мадам Бастид, как всегда, тепло и приветливо встретила меня. Но за время, которое провела у них, я заметила, что Габриэль вся ушла в себя, а Жан-Пьер выглядел несколько подавленным.

Когда утром следующего дня я работала в галерее, ко мне зашел граф.

— Как продвигается работа? — спросил он.

— Вполне удовлетворительно, — ответила я. Он с любопытством рассматривал картину, над которой я работала. Я указала на хрупкий и потерявший цвет красочный слой и сказала, что пришла к выводу, что наложенный сверху слой лака является причиной того, что краска покоробилась.

— Уверен, что вы абсолютно правы, — сказал он с легкой улыбкой. — Очень рад, что вы не заняты все время одной работой.

Судя по всему, он намекал на то, что видел меня накануне во время моей прогулки верхом, когда я должна была бы находиться в галерее и заниматься реставрацией, поэтому я ответила:

— Мой отец всегда говорил, что работать во второй половине дня не очень мудрое решение. Протрудившись целое утро, человек не может оставаться сосредоточенным и в рабочем состоянии.

— Но вчера, когда мы встретились, вы выглядели как нельзя более в таком состоянии.

— Состоянии? — глупо повторила я за ним.

— По крайней мере, — продолжал он, — так, будто все красоты и иные прелести за пределами замка столь же интересны, как и те, что находятся в самом замке.

— Вы имеете в виду лошадь? Но вы же сказали, что я могу кататься верхом, когда мне представится такая возможность?

— Я очень рад, что вы можете находить такие возможности и… друзей, с которыми можно разделить такую возможность.