— Ох, дьявол! Как нога болит! Юля, ты что, собаке специально зубы затачиваешь?

— Подумаешь, несколько царапин! — неосмотрительно фыркнула Мариша и тут же превратилась во врага номер один.

Марат замкнулся в себе. Помрачнел. А потом заявил, что с самого начала подозревал в Марише редкую черствость и жестокое сердце. Юлька, которая уже прониклась страданиями Марата, укоризненно покосилась на Маришу. Ей явно хотелось настоять на том, чтобы отвезти раненого любовника в больницу, где ему бы оказали профессиональную помощь. А потом она готова долго сидеть возле его постели, поить из ложечки морсами и держать за руку.

Хочется-то ей хочется, но… но в глубине души Юлька опасалась, что в больнице с такой травмой их просто пошлют куда подальше. Ведь она лично перевязывала ногу Марату. И видела, что там в самом деле нет ничего страшного. Однако это не помешало Марату основательно войти в роль страдальца. И стонать всю дорогу до офиса.

— Направо, — слабеющим голосом стонал он, поглядывая в окно из-под приоткрытых глаз. — Теперь налево. Теперь прямо. Все! Приехали!

«Ниссан» Марата послушно замер возле представительного дома в центре города. В доме было четыре этажа. И второй полностью занимала фирма, принадлежащая Марату. Фирма занималась поставками фарфора в магазины города и области. Сам фарфор производился как на фабрике, которая лично принадлежала Марату, так и еще на двух небольших фабриках, с которыми Марат заключил выгодные договора.

С многочисленными стонами и жалобами Марат выбрался из машины и заковылял, опираясь на плечи подруг, к своему кабинету. По офису тут же разнесся слух, что их шеф попал в автокатастрофу, одновременно его покусал бешеный доберман, а еще вчера он так напился, что не мог стоять на ногах, споткнулся, упал и подвернул ногу.

Секретарша Марата, длинноногая блондинка, принялась хлопотать возле шефа. Юля наблюдала за этим безобразием с редким спокойствием.

— Ты чего не отпихнешь от него эту бабу? — шепотом спросила у нее Мариша. — Не хочешь с ней связываться? Так я сама могу!

— Не надо, — равнодушно отозвалась Юля. — Вон видишь, амбал в дверях плечами застрял?

— Вижу.

— Так это ее муж. Он присмотрит.

— А, — еще раз смерив взглядом мужа смазливой секретарши, подобрела Мариша. — Тогда все в порядке. Этот точно никакому чужому мужику свою жену лапать не позволит. Хотя бы даже это был и его любимый шеф.

— Марат, мы вернемся через час, — сказала Юля, целуя любовника в макушку.

Езжай, Юленька! — слабым голосом произнес Марат, не открывая глаз, пока секретарша клала ему на лоб смоченный в холодной воде платок. — Возвращайся только побыстрей. Хочется, чтобы ты была рядом, когда наступит моя последняя минута.

Глотая слезы, Юлька вышла на улицу. Но тут ее обдуло свежим ветерком, и она немного пришла в себя.

— Какие все-таки мужики идиоты! — воскликнула она. — За ногу его разок тяпнули, так он уже умирать приготовился.

— А между тем из-за всех этих переживаний мы с тобой здорово задержались, — сказала Мариша.

Поймав машину, подруги отправились к дому Макеевых. Водитель им попался лихой. Стоять в пробках не пришлось. Он умудрялся находить проходные дворы, ехать по тротуару, проноситься по улицам с односторонним движением навстречу основному потоку машин, разворачиваться на трамвайных путях прямо перед носом несущегося и трезвонящего трамвая, водитель которого сидел с белым от ужаса лицом в полной уверенности, что столкновения не избежать.

В результате, такой сумасшедшей езды пострадала лишь их нервная система и кошелек, подруги оказались на Красногвардейской площади, которую во время всеобщего ажиотажа переиначивания почему-то не стали переименовывать. И теперь уж ей придется оставаться с таким названием еще долгие годы.

— Пошли сначала в жилконтору, — предложила Мариша.

Но, как вскоре выяснилось, контора сегодня работала только с трех часов. Пришлось подругам двинуться в обход соседей.

— Они нам и двери не откроют, — ныла Юлька. — Лучше бы я поехала к Марату. Он так страдает.

— Пусть аспирин выпьет, — рассеянно отозвалась Мариша. — Или анальгин. Мне лично лучше всего помогает самый дешевый, наш, отечественный.

— Все-таки его моя собака покусала, — продолжала расстраиваться Юлька. — Надо проявить внимание к человеку.

— Слушай,, она, в конце концов, не аллигатор и не ногу же ему откусила! — заступилась за таксу Мариша. — И потом, он сам виноват! Ворвался в дом и давай орать! Вот у Ники нервы и сдали.

— Потом-то она его полюбила, — заметила Юлька, которую, надо признаться, очень выбила из колеи вся эта история с ногой Марата.

Этак недолго и поклонника лишиться. И какого поклонника! Юлька затаенно вздохнула. Но Мариша все равно верно поняла ее настроение.

— Ничего, если любит, то простит и Нику, и тебя, — утешила она подругу. — Вот я, к примеру, один раз у своего любовника микроволновку сожгла. Так что ты думаешь? Он сначала орал на меня чуть ли не матом, а потом заявил, что с этой хреновиной он был знаком целых десять лет, а со мной всего три года. И по этой причине микроволновка ему, видите ли, ближе и родней, чем я. И простить мне ее гибель он не может.