– Мне любопытно узнать, намерена ли ты сорвать с себя все?

Катриона сжала губы и бросила на Питера уничтожающий взгляд, не говоря при этом ни слова.

– Хочется думать, что твое отчаянное желание раздеться говорит о том, что ты жаждешь близости со мной?

Бьянка затряслась от беззвучного смеха и, продолжая управлять повозкой, потихоньку подглядывала, что творится сзади.

– Это чертово платье было мне мало с самого начала, – оправдывалась Катриона. – Знаменитая римская портниха, наверное, сшила его на одну из твоих костлявых английских подружек, – добавила она язвительно.

– Вовсе нет. Я дал ей все твои мерки и кроме того объяснил на словах некоторые прелестные особенности твоей фигуры, – Питер сделал выразительный жест рукой. – И не вздумай дать мне пощечину, а то я отвечу тебе тем же.

Бьянка, как и отец Умберто во время свадебной церемонии, сделала вид, что закашлялась.

Когда Питер заговорил снова, его голос звучал нежно и умиротворяюще.

– Улыбнись, Катриона. Ты должна чувствовать себя счастливой невестой, как оно и было, до тех пор, пока я не выступил с ответной благодарственной речью. Почему у тебя испортилось настроение? Мне показалось, что сначала тебе нравилось то, что я говорю, так же, как и твоему отцу, и гостям.

– Еще бы! Ты им сказал то, что они хотели услышать, – в голосе Катрионы звучали горечь и гнев. – Ты им объявил, что Катриона Сильвано ничем не отличается от любой другой женщины, а значит, и обращаться с ней нужно точно так же: и английская леди, и крестьянка из Фридженти являются собственностью мужчины и должны выполнять его прихоти. Почему бы им не одобрить этого? Всем было приятно слышать, что скоро я стану грудастой и толстопузой родильной машиной, которая должна согревать твою постель.

– Что ты болтаешь?

– «Оставь приданое своим сыновьям». Тем самым сыновьям, по поводу которых, как ты уверял, мне не придется беспокоиться по крайней мере ближайшие три года!

Бьянка услышала за спиной возглас и поняла, что Питер усадил жену к себе на колени, хотя и сделал это не без усилия.

– Сиди спокойно, – сказал он терпеливо, но твердо, – или я отшлепаю тебя по заду, о котором ты так печешься и который, признаться, мне тоже не безразличен – мне очень хочется, чтобы он как можно дольше оставался таким же красивым и округлым, как сейчас. Бьянка, если у тебя приступ кашля, возьми платок. А если хочешь посмеяться, то, ради Бога, не стесняйся.

Ободренная этими словами Бьянка расхохоталась, а ослик побежал по дороге сам по себе. Питер обнял жену и прошептал:

– Ах, ты, моя маленькая глупышка! Я только старался подчеркнуть, что не нуждаюсь в деньгах и хочу получить только тебя, а не твое приданое. Я думал, ты все понимаешь. Мне еще раз хотелось подчеркнуть, что ты сама по себе являешься для меня огромной ценностью. А о сыновьях я упомянул только для того, чтобы люди меня лучше поняли. Ведь все бы были очень удивлены, если бы я взял да и отдал деньги женщине.

Тонкие обнаженные руки обвились вокруг шеи Питера, а головка Катрионы легла ему на плечо. Густые, пушистые волосы лезли ему в глаза.

– Прости меня, прости, – в ее голосе звучало столько нежности и раскаяния, что он с трудом узнал свою непокорную жену.

– Наверное, я все тебе прощу, – прошептал Питер ей на ухо. – Забудем о прежних обидах. А теперь, слезай с моих коленей и ляг поудобнее на сено! Мне, конечно, все равно, что повозка открытая, я даже ничего не имею против осла, но, к сожалению, есть еще и Бьянка…

Катриона со смехом упала на сено.

– Мы можем попросить ее пройтись пешком. Эй, Бьянка…

Питер слегка ущипнул ее за ногу.

– Веди себя прилично.

– Вы что-то хотели мне сказать? – осведомилась Бьянка.

– Да, – ответила Катриона.

– Нет, – сказал Питер. – Веди себя прилично!

– Кто, я? – спросила Бьянка.

– Нет, я! – рассмеялась Катриона.

– Есть только один надежный способ заставить тебя замолчать, – заявил Питер, наклонившись над женой, – попробуй поболтать теперь, – он впился в губы Катрионы, как это было в церкви.

– Приехали! – объявила Бьянка спустя некоторое время, но молодожены ее не слышали.

– Катриона, возьми платье и иди поскорее в дом, пока никто тебя не видел. Это неприлично! Вынь из волос сено! – Затем девушка без особых церемоний приказным тоном обратилась к своему знатному родственнику: – Питер, возьми осла и отведи его в конюшню, а я помогу Консуэло на кухне.

Через некоторое время, когда Катриона, одетая только в коротенькую рубашку, стояла над тазом и умывалась, в комнату вошел Питер. Он остановился и измерил жену оценивающим взглядом.