– Что ты здесь делаешь? – спросила ошеломленная Катриона, прикрываясь полотенцем.

– Я тоже хочу умыться и немного перекусить – Бьянка сказала, что это возможно.

– Но что ты делаешь здесь?

– Мы женаты, милая. Или ты забыла? Муж и жена могут мыться вместе, за это нас никто не осудит. К тому же Бьянка пообещала, что наш покой не будет нарушен, – и Питер многозначительно поднял брови. – Как ты думаешь, что она имела в виду?

Катриона угрожающе подняла таз с водой.

– И думать не смей! В любую минуту сюда могут войти мои родственники. Ты ошибаешься, если предполагаешь, что я буду драться с тобой, когда все слышно в соседней комнате.

– Ну, если ты не будешь драться, то не возникнет никаких неудобств. Хотя следует об этом подумать, – задумчиво произнес он. – У тебя такое звучное сопрано… Ну, да ладно. Мысль была хорошей, но придется немного повременить, – он снял пиджак. – У тебя есть второе полотенце и мыло, дорогая женушка?

Не сказав ни слова, смущенная Катриона подала Питеру все, что он просил, а сама быстро натянула нижнюю юбку и желтое платье в цветочек, которое было на ней в ту незабываемую ночь, проведенную ими в амбаре синьора Креспи. Ей было интересно, помнит ли Питер это платье.

– Сохрани это платье, любимая. Оно всегда будет напоминать мне о моей несравненной мадонне.

Остаток дня пролетел для Катрионы незаметно – Питер же считал каждую минуту. Наконец настал час, когда можно было отпустить слугу, в надежде на то, что Катриона уже подготовилась к брачной ночи.

Постучав в дверь смежной спальни, Питер поправил воротник шелковой рубашки и мысленно поблагодарил Бога за то, что ему не придется встретиться с перепуганной, съежившейся от страха девственницей.

Катриона сидела за туалетным столиком из розового дерева и смотрелась в овальное зеркальце. Ее привели в смущение две служанки Креспи, которые пришли в спальню, чтобы подготовить невесту к брачной ночи.

Катриона ничего не имела против, когда Игнасия и Изабелла приготовили ванну и нагрели полотенца.

«Подумать только, греть полотенца летом!»

Служанки помогли новобрачной зайти в ванну, но когда они опустились на колени и принялись мыть ее, как ребенка, девушка взбунтовалась.

– Но синьора Креспи распорядилась, – смущенно бормотали Игнасия и Изабелла.

Катриона величественно подняла голову и сказала:

– Я – леди Фитэйн, и я не позволяю вам этого делать. Отойдите в сторону. Я справлюсь сама!

Девушка была потрясена магическим действием сказанных ею слов: обе служанки мгновенно отреагировали и безропотно отошли в другой конец комнаты. Катриона наслаждалась горячей ароматной ванной.

Затем она попросила потереть ей спину. После купания они накинули на нее полотенца, но вытереть себя она не позволила.

В конце концов Катриона разрешила одной из них унести одежду, а другой – расчесать себе волосы гребнем. Последний раз ее причесывала мать, когда ей было шесть лет.

Изабелла взяла гребень с длинными зубьями и приступила к процедуре. Катрионе казалось, что с нее хотят снять скальп.

– У миледи прекрасные волосы, – робко заметила девушка. – Милорд придет в восторг, когда они будут распущены.

Леди с трудом удержалась от искушения рассказать о том, что милорд много раз видел ее с распущенными волосами, причем однажды при самых пикантных обстоятельствах. Вместо этого она поблагодарила Изабеллу.

Служанки помогли новобрачной облачиться в белую атласную ночную рубашку, которую Бьянка выбрала из приданого сестры и предусмотрительно положила в маленький чемоданчик.

Девушка нахмурилась, глядя, как они расправляют каждую складку на ней. Она предпочла бы сделать это сама. Бьянка, несомненно, проявила чувство юмора, выбрав облегающую фигуру рубашку, которая, тем не менее, выглядела удивительно целомудренно.

Поверх ночной рубашки был одет атласный пеньюар кремового цвета, украшенный кружевами и тюлем. На нем было множество крючочков, которые служанки бросились тут же застегивать.

– Оставьте все, как есть. Ничего не нужно застегивать, – небрежно приказала Катриона.

Шокированные таким заявлением девушки многозначительно переглянулись, но леди Фитэйн не обратила на это никакого внимания.

«Какой смысл надевать многочисленные принадлежности дамского туалета, если их все равно сразу же придется снять?»

Когда Питер вошел в спальню, она насмешливо заметила:

– Простая крестьянка из Фридженти терпит меньше неудобств в брачную ночь, чем я. Зимой они одевают широкую ночную фланелевую рубашку, а летом – хлопковую. Достаточно нескольких секунд, чтобы их снять.