Анна вдруг осознала простую истину, что смерть иногда предпочтительнее жизни. Как будто какая-то дверца захлопнулась в ее сердце. Она думала, что испытает страх, но этого не произошло. Ее не мучило то, что она останется одна в этом мире.

Мать любила Анну независимо от того, что та вытворяла. Она гордилась ее достижениями, большими или малыми. И теперь она уходила, и вместе с ней уходила ее гордость за дочь.

У матери оставалась младшая, бездетная сестра. Неужели Анна последует по стопам своей тети и останется одинокой? Может, это ей на роду написано?

Чем больше Анна обдумывала это, тем страшнее ей становилось. Она загубила ребенка, сделав аборт, и теперь пожинает плоды своего безрассудства. Ей следовало оставить ребенка, даже если бы Каллум не согласился признать его. Теперь перед Анной открывалась широкая дорога — просторная, но не ведущая никуда.

Анна вздохнула и подошла к окну. Она давно уже не пила противозачаточных таблеток, но не продвинулась в достижении своей цели ни на йоту. Более того, ей не хотелось близости с мужчиной. Она утешалась, вспоминая слова Мэнди: «Когда тебе сорок, тут уж не до размышлений».

Анна тогда ничего не ответила ей, но сделала выводы. В том, чтобы использовать мужчину, переспать с ним, забеременеть и родить ребенка, она усматривала обман. Этот голый расчет претил Анне. Однако без него она не достигнет цели. Анна надеялась на то, что судьба сжалится и пошлет ей достойного мужчину. Но судьба не проявляла благосклонности к ней. Анна подумывала уже, не дать ли новое объявление, но то, что говорила об этом Карен, удерживало ее. Она должна выбрать лучшего мужчину из тех, кто окружает ее. И все это накладывалось на смертельную болезнь матери.

Из-за этого Анна забывала о собственных проблемах. На протяжении последних нескольких педель она приезжала к матери, читала ей прозу и стихи. Теперь, когда жизнь матери оборвалась, Анна могла позволить себе заняться собой.

Посмотрев на свадебную фотографию матери и отца, она спустилась вниз. Тетя Шарлотта сидела на кухне перед заварочным чайником. Анна взяла чашку и поблагодарила тетю. Что сказать, когда мать только что умерла?

— Я обо всем позабочусь. — Тетя взглянула на Анну. — В похоронном бюро все сделают. Похороны, наверное, состоятся в пятницу. Я всех извещу.

— Спасибо.

— Все к лучшему, Анна, — промолвила тетя. — Бедняжка так страдала.

— Да… — На глаза Анны навернулись слезы.

Шарлотта обняла ее.

— Ничего, ничего, — повторяла она. — Ничего, моя девочка…

Анна позвонила Фрэнку из офиса. Он удивился и обрадовался. Ему хотелось увидеть ее вечером, но она рассказала ему о матери, и Фрэнк все понял.

— Мне очень жаль, Анна. Я знаю, что она много значила для тебя.

Они условились встретиться в конце недели. Повесив трубку, Анна разрыдалась. Жак, увидевший это через стеклянную стену кабинета, вошел к ней с ящиком писем.

— Ты в порядке, Анна? Если хочешь уйти домой, я прикрою тебя…

— Нет. — Она покачала головой. — Мне здесь лучше. Не стоит слишком погружаться в свои проблемы.

— Ну, как знаешь… — Жак пожал плечами и вышел.

Анна повернулась в своем кожаном вертящемся кресле и стала смотреть в окно. Почему ты осознаешь, как важен для тебя человек, только теряя его? Какой-то извращенный закон природы!

Вот теперь Фрэнк. Нужен ли он ей? И может ли она обойтись с ним таким образом — использовать генофонд Фрэнка без его ведома? Отчасти это жестоко. Но может, жестокость — единственный выход в ее положении? Тяжело вздохнув, Анна повернулась к столу.

— Работа, — сказала она себе, — Займись делом и выбрось всю эту чушь из головы!

Но мыслями Анна была далеко отсюда: она стояла в тихой комнате перед фотографией на стене, а женщина, изображенная на снимке, лежала мертвая на кровати у нее за спиной. В истории ее жизни была поставлена точка.

Мэпди едва успела раздеться и поставить чайник, когда в дверь позвонили. Она открыла и недоуменно отступила, впустив Сьюзи. Та ворвалась в квартиру как вихрь, прямо с коляской.

— Привет, Сью! Спасибо, что заглянула. А то я немного на взводе из-за всех этих приготовлений.

— Не волнуйся, все будет нормально, — Сьюзи сняла жакет и чмокнула подругу в щеку.

— А как поживает моя маленькая обезьянка? — Мэнди склонилась над коляской. Натану недавно исполнилось одиннадцать месяцев, и он уже пытался ходить. Мальчик покосился на мать и протянул к Мэнди ручки. Она прижала его к груди и понесла в гостиную.

— Я ненадолго. — Сьюзи последовала за подругой. — Мы с Джо идем вечером развлечься.