— Встать! — заорал один из налетчиков на Колесникова и повел автоматом.

Партком встал. Нарочито медленно, спокойно. Он видел — пальцы черноусого главаря подрагивают на спусковом крючке. Это ничего хорошего не предвещало. Гости явно нервничали, торопились. Любое неосторожное или резкое движение, и они начнут палить — не столько из расчета, сколько от возбуждения. В таких условиях стоило снять напряженность, успокоить налетчиков.

Партком немигающим взглядом уставился на боевика. У того в нервном тике дергалась левая щека. Быстрым движением языка он то и дело облизывал тонкие синеватые губы.

— Что вам нужно, мужики?

— Га! — Главарь решил: дело пошло. — Надо пять новых машин.

— Откуда? У меня что, завод?

— Мы сами найдем. Сами. Ты давай деньги.

— Они что, хранятся у директора в сейфе? Деньги в кассе.

— Ты думаешь, я тебя не убью? — Налетчик щелкнул затвором, потянул на себя рукоятку. Из патронника на пол вылетел патрон. Бандит демонстрировал, что оружие заряжено. — Прикажи. Тебе принесут.

— Глупо вышло, но я проиграл, — вялым голосом человека, поставленного силой на колени, признался Партком. — Какие машины возьмешь?

Напряженность в кабинете сразу ослабла. Один из налетчиков переступил с ноги на ногу. Второй слегка опустил ствол и, не скрывая улыбку, бросил быстрый взгляд на сообщника.

Партком кивнул главарю, показывая на окно:

— Взгляни на стоянку. Там твоих людей нет. Они с другой стороны. Покажи машины, которые заберешь.

— Пойду и возьму сам, — уверенно ответил главарь.

— Смотри, как хочешь. Там сорок работяг. — Партком говорил спокойно. — Ты уверен, что выиграешь гражданскую войну?

Черноусый задумался. Нерешительно подошел к окну, оказавшись рядом с Парткомом.

Пистолет ТТ (про себя Партком называл его «громобоем») был закреплен под крышкой стола на двух специальных пружинных зажимах. Стол можно было трясти, резко поднимать и опускать на пол — зажимы надежно держали оружие. Однако стоило сжать рукоятку и потянуть пистолет на себя, замки освобождали его без сопротивления. Партком, который знал, что оружие выручает из беды лишь тогда, когда умеешь им быстро и безошибочно пользоваться, каждый день, садясь за стол, закрывал глаза и на ощупь вырывал пистолет из зажимов. Навык только тогда действен, когда доведен до автоматизма.

Тренировки пригодились. Движение руки было молниеносным. Сжимая пистолет в правой руке, Партком обхватил черноусого левой так, что локтевой сгиб руки оказался на горле противника. Рывком он повернул его грудью к автоматчикам, прикрываясь чужим телом. Звонко крикнул:

— Бросай оружие!

Главарь был мужиком крепким, жилистым. Он сделал неожиданную попытку упасть на колени, чтобы в броске швырнуть Парткома через себя под ноги сообщникам. Он, однако, не учел одного: подобные штучки директор прекрасно освоил в зоне и был готов ко всему. Крепко сжав руку, Партком удержал тело противника. Тот, оказавшись в глухом зажиме, стал задыхаться.

— Встать! — хрипя от напряжения, прошипел Партком в ухо черноусому. — Удушу, падла!

Главарь банды вынужден был встать на ноги и выпрямить их.

— Еще раз дернешься, — предупредил Партком, — разнесу арбуз!

Твердый ствол пистолета, упиравшийся в затылок, убеждал, насколько серьезна угроза.

— Скажи своим волкам, пусть бросят оружие.

— Не бросят! — прохрипел черноусый. — Они не боятся.

— Я тоже не боюсь.

Это прозвучало так твердо и так решительно, что не поверить в слова директора было нельзя. Для убедительности Партком отвел пистолет от затылка, прижал его к щеке черноусого и нажал на спуск. Выстрел ахнул в кабинете, как взрыв. Мощный звук ударил в ухо боевика. Лицо его исказила гримаса. Ноги снова ослабели и слегка подогнулись, но на этот раз от испуга. Рука Парткома опять сдавила ему кадык, а дымящийся ствол уперся в висок.

— Стоять, вояка! А вы, ребята, бросайте автоматы! — Партком приказывал спокойно, никакой истерики в его голосе не звучало. — Клянусь, я всех вас отпущу, без милиции. Уезжайте к чертовой матери! И больше не возвращайтесь!

Прикрывшись телом главаря, Партком нисколько не боялся последствий. Он хорошо знал: лихие в преступном промысле горцы стрелять в своего не станут. Банды такого типа обычно формируют не из разношерстной публики, а из земляков, чаще односельчан, повязанных круговой порукой. Убить своего — значило получить кровников, месть которых будет обращена не на одного убийцу, а на весь его род.

Черноусый что-то сказал боевикам на своем языке. Один из них спросил по-русски:

— Без обмана отпустишь, начальник?

— Слушай, мальчик! Всех ваших уже повязали. Они лежат возле мойки. Подойди вон к тому окну и погляди.

Боевик подошел к указанному ему окну. Взглянул вниз во двор. Увидел, что все их сообщники — один к одному — длинным рядом выложены на асфальте возле мойки машин. Вокруг с короткоствольными автоматами стояли дюжие молодцы из охраны техцентра. Рабочий в спецовке ходил вдоль шеренги лежавших налетчиков со шлангом в руках и поливал их холодной водой.