Осинцев иногда заглядывал в читальный зал библиотеки. Просматривал свежие газеты и журналы, чтобы не отстать от жизни. Не часто позволял себе такое удовольствие, и уж если позволял, то как говорится, крутил на всю катушку. Соберёт у библиотекаря почти всё, что у него осталось, обязательно спросит «Известия», «Неделю», «Знание-сила», «За рубежом», «Вокруг света», «Крокодил» — свои любимые издания. И пока все не просмотрит, не оторвётся. Эта черта, наверно, передалась ему по наследству от деда Иллариона Васильевича. Тот точно такой же. Редко топит свою баню, почерневшую от времени и копоти, но уж если доберётся, то парится и моется до цвета раскалённого железа. Не попустится, пока не выстудит весь пар и пока есть в котле вода.

В тот день Олег читал международные заметки в «Известиях» и увлёкся настолько, что не заметил, как к нему подсел Добровольский. Поздоровались.

— За что сердишься на меня? — спросил Юрий Петрович.

Олег от удивления раскрыл рот.

— Я, сержусь? — спросил он.

— Почему не ходишь ко мне на консультацию?

— Вот в чём дело! — улыбнулся Олег. Девушка, сидевшая по соседству, сделала им замечание, чтобы разговаривали потише.

— Мешаем, — сказал Добровольский. — Выйдем на минутку.

Они вышли на лестничную площадку.

— Я не сержусь, просто не нуждаюсь в консультациях, — сказал Олег. — Сейчас сам решаю все задачи.

— Неужели?

— Честное слово. Контрольные работы по математике делаю быстрее всех в группе. Канат в моих руках. Тот самый канат, о котором ты говорил в сказке о горцах.

— Если держишься всё время за него, то это бессмысленно. Воду варить, вода и будет.

— Я следом же занялся начертательной геометрией, — сказал Олег.

— Правильно, — поддакнул Юрий Петрович.

— Представь себе, — продолжал Осинцев, — стоило мне взяться за неё по-настоящему, внимательно, очень внимательно прочитать учебник с первой страницы, включая предисловие, я через три дня раскусил этот предмет. И сейчас считаю его самым лёгким, несмотря на то, что вначале он казался самым трудным. Помню тот вечер, когда почувствовал, что схватился ещё за один канат. От возбуждения не спал всю ночь. Закрою глаза, а в голове гвоздём сидит чертёж с системой координат, всякие комбинации из линий и точек… Тогда я не раз вспомнил тебя добрым словом. — Олег улыбнулся и прибавил искренне, от всей души: — Уважаю тебя, Петрович, как никого на свете. Честное слово!

— Ну-ну! Слишком большое уважение — подозрительно, — сказал Юрий Петрович. — Сейчас чем занимаешься?

— Кажется, доканал уже физику, — ответил Олег. — На днях примусь за химию.

— Я что-то не очень верю насчёт математики, — сказал Добровольский. — Пойдём ко мне на кафедру. Я дам тебе задачу.

— Прямо сейчас? — удивился Олег.

— А что испугался? — спросил Добровольский.

— Пошли! — Олег вернулся в зал, решительно свернул газету, захлопнул журнал «Знание — сила». — Я только сдам все это хозяйство, — сказал он, подходя к окошечку.

Пришли на кафедру. Юрий Петрович достал из письменного стола папку и долго рылся в ней. Нашёл листок, на котором было условие задачи, и подал его Олегу.

— Сейчас я иду на лекцию, — сказал Юрий Петрович. — Если за два часа решишь задачу, я поверю всему, что ты сказал.

— А она по программе этого семестра? — спросил Олег.

— Разумеется.

— Тогда через пятнадцать минут будет готова.

— Не спеши языком.

Добровольский ушёл. Осинцев положил перед собой лист бумаги, вынул из кармана авторучку и сосредоточился…

Прошло два часа. Дали звонок с лекции. На кафедру вошёл Добровольский. Олег, подперев ладонью лоб и согнувшись над столом, быстро писал.

— Как дела? — спросил Юрий Петрович, улыбаясь.

— Сейчас, проверяю ответ, — угрюмо бросил Олег, не поднимая головы.

— Двух-то часов оказалось мало. А говорил — пятнадцать минут хватит.

— Вот и готово, — с облегчением вздохнул Олег. Подал Добровольскому исписанные листы.

Юрий Петрович пробежал глазами решение.

— Всё верно. Молодец.

Олег, широко улыбаясь, расправил плечи и погладил ладонью грудь и живот, как после сытного обеда.

— С математикой всё ясно, — сказал Юрий Петрович, положив на стол решение задачи. — Давай-ка поговорим о начертательной геометрии. — Он выдвинул ящик стола и достал свёрток ватмана. — Так ты не против?

— Пожалуйста, — сказал Олег.

Юрий Петрович развернул ватман и приколол кнопками к чертёжной доске.

— Вот эпюр, — сказал он. — Найди в нём ошибку. Олег, водя пальцами по линиям чертежа, стал искать ошибку. К счастью, нашёл быстро. Так же быстро и точно ответил на несколько вопросов, вовсе не касающихся чертежа.