– Подай карандаш.

– Что? – сквозь слезы спросила Нина.

– Карандаш подай, лежит возле тебя на полу.

Нина слепо зашарила руками вокруг себя по ковру.

– Справа, – подсказал Геннадий Федорович.

– Ага, я сейчас, – всхлипнула Нина, – сейчас.

Она стала на колени, откинула волосы с лица:

– Сейчас найду, сейчас.

– Давай быстрее!

– Я сейчас, я все приберу. Все… Я быстро… – Нина попыталась собрать бумаги, выронила, снова попыталась…

– Брось ты эту херню, – приказал Геннадий Федорович.

– Сейчас… – Нина не услышала, ее все еще душили слезы.

– Брось, – Геннадий Федорович подошел к секретарше и рывком поднял ее на ноги.

Голова Нины мотнулась. Тушь размазалась, глаза покраснели. Геннадий Федорович брезгливо отстранился:

– Пришла в себя? Что случилось?

– Он… – губы Нины снова задрожали и начали кривиться.

Пощечина остановила новый приступ истерики.

Гиря схватил Нину за шею и притянул к себе:

– Я тебе сейчас, сука, все пообрываю…

Нина судорожно вздохнула.

– Проморгалась? – снова спросил Гиря.

– Да.

– Садись на стул и внятно все расскажи.

– На стул? Да… На стул… – Нина оглянулась в поисках стула.

– Давай, говори. Что сделал опер?

Пока Нина сбивчиво рассказывала, Геннадий Федорович ходил по кабинету. Когда Нина упомянула клуб и графа, Гиря хмыкнул и покачал головой. Нина замолчала и выжидающе посмотрела на шефа.

– Говори, Нина, говори, – махнул рукой Геннадий Федорович, – это я о своем. Как похавали в клубе? Бабок хватило?

Нина замялась. Она готова была рассказать все, как было на самом деле, даже ворвалась в кабинет с этой мыслью, но сейчас снова вернулся привычный страх перед грозным и непредсказуемым начальником. Нина прижала ладони к щекам.

– Говорят, в клубе круто готовят, – сказал Гиря. – И пускают только своих. Прикинь, даже я не смог туда попасть. Даже я… А мента твоего, говоришь, сам Граф принял?

– Да. Как приятель. Они на «ты» были и шутили еще…

– Это круто, лапа, это круто. Круче не бывает, – Гиря сел в свое кресло и потянулся, – сам Граф у Зеленого в друзанах ходит! Круто!

Нина кивнула и робко улыбнулась.

– Ну, пожрали хоть хорошо?

Улыбка на лице секретарши превратилась в гримасу:

– Н-нет.

– Что так?

– Он… Зеленый… мент… Все бабки забрал, сказал что…

Дослушав историю об экспроприации, Гиря присвистнул. Вначале он даже чуть не засмеялся, представив себе выражение лица Нины в тот момент, потом стукнул кулаком по столу. Нина вздрогнула.

– Все бабки забрал?

– Все. Даже тот стольник, что вы мне дали… Сказал, что это все равно для него.

– Бабки забрал…

– И сказал, чтобы я вам не говорила, а то вы рассердитесь.

– А ты, значит, все равно рассказала… – задумчиво протянул Геннадий Федорович.

– Рассказала…

– Так это ты из-за этого разревелась?

– Из-за пирожков…

История с пирожками чуть снова не рассмешила Гирю, а Нину воспоминания чуть снова не довели до слез.

– И даже пирожков мы не поели. Он схватил свой пакет, сунул мне мой, заставил меня заплатить и сказал, что времени у нас уже нет. И мы галопом побежали снова через проходные дворы, а потом через клуб к машине. А потом я пришла сюда, а он отправился снова опрашивать наших…

– И бабки забрал, и за пирожки заплатить заставил…

Нинка тяжело вздохнула.

– Не скули, – небрежно бросил Гиря. Он думал сейчас о Зеленом, неподкупном опере Юрии Ивановиче Гринчуке.

Нина снова вздохнула, словно ей не хватало воздуха.

– Я тебе сказал – заткнись.

Нина вскочила со стула. Ноги ее подгибались, руки дрожали:

– Хорошо.

– Ты сейчас отправляйся, приведи свою рожу в порядок, – приказал Геннадий Федорович, – смотреть на тебя противно.

– Хорошо, – как заведенная повторила Нина.

– Потом позовешь ко мне Братка… Или вначале позовешь, если он крутится возле кабинета. Приведешь себя в порядок… – Гиря задумчиво посмотрел на секретаршу, – мент как, на тебя глаз положил? За ляжки там, за сиськи не хватал?

Нинка помотала головой. Она почувствовала, что сегодняшние неприятности еще не закончились.

– Потом смотаешься домой… ты одна живешь?

– Одна…

– Приведешь там все в порядок тоже, наденешь… У тебя есть какое-нибудь крутое платье? Там, с разрезом до задницы, или с этим… – Гиря сделал неопределенный жест руками, – ну, чтоб грудь почти вся наружу?