– Ну, я не знаю... – уныло произнесла Настя. – У нас скоро контрольная по физике, а я ни бум-бум...

– Наташа, я могу тебя подвезти, – неожиданно произнес Аркадий. – Машина под окнами, да и я еще не успел раздеться... Для меня это будет совершенно не в тягость.

– Нет-нет, не стоит! – Наташа потянула свой плащ с вешалки, потом торопливо чмокнула племянницу в щеку. – Все, Настенька, я побежала!

– Настя, хоть ты вразуми свою тетку, – укоризненно произнес Аркадий. – Чего она вздумала отказываться?

– Да, Наташ, ты чего! – тут же подхватила племянница. – Пусть папа тебя отвезет... Вы же с Максом меня тоже подвозили.

– Вот именно! – нравоучительно поднял палец Аркадий. – Все, пошли, Наталья...

Наташа пожала плечами. В самом деле, в этой ситуации на первый взгляд не было ничего необычного. Но – только на первый. Наташа прекрасно знала своего зятя – он ради нее за все годы пальцем о палец не ударил. Анна – да, она часто предлагала свою помощь сестре, а вот Аркадий... Но затевать сцену перед Настей Наташе не хотелось, и она молча последовала за Аркадием.

Тот, в широком черном плаще, в элегантной шляпе, вел себя очень непринужденно – вертел ключи на пальце и насвистывал нечто легкомысленное. «Тоже мне, Риголетто...» – неприязненно подумала Наташа, глядя ему в спину.

Так же молча они спустились вниз на лифте. Резкий запах его одеколона навязчиво лез в ноздри. «Какой же дрянью он себя поливает? – раздраженно подумала Наташа. – Хотя нет, Аркадий – пижон, дешевой парфюмерией пользоваться бы не стал».

Они вышли на улицу. Хмурое октябрьское небо висело над городом, дул резкий порывистый ветер, срывая с деревьев пожелтевшие листья.

Машина Аркадия стояла прямо перед подъездом – новенькая черная иномарка. Кожаный салон, куча всяких прибамбасов – приборная доска напоминала панель космического корабля со множеством кнопок и рычажков. Не машина, а конфетка...

– Ну что ты? Залезай! – нетерпеливо произнес Аркадий.

Наташа села на заднее сиденье, про себя подумав: «Может, это и к лучшему? Я же все равно собиралась с ним поговорить... В самом деле, он же не имеет права распоряжаться мамиными вещами. Они не принадлежат ему!»

У перекрестка они попали в пробку. Аркадий насвистывал, постукивая пальцами по рулю, и казалось, ему не было никакого дела до Наташи, сидевшей за его спиной.

«Он назвал маму скопидомкой... – мысленно готовилась к разговору Наташа. – Скотина! Мама старалась для нас с Анной, а он только о себе думает!» Она закрыла глаза, и воспоминания о прошлом нахлынули на нее.

Мама...

Рыжеволосая кустодиевская красавица с громким смехом, которая никогда и ни из-за чего не унывала. У нее была куча друзей и знакомых, множество связей. Она работала в известном Доме моды, шила чудесные и эффектные наряды – она была нужна всем. «Ты – мне, я – тебе» – сложная цепочка взаимоотношений, в которой были задействованы люди из различных сфер жизни.

Мама была нужна мяснику из Елисеевского, чья жена мечтала хорошо выглядеть. Нужна администратору из Большого театра, который нуждался в консультациях хорошего гастроэнтеролога (а у гастроэнтеролога тоже была жена и ко всему прочему взрослая дочь нестандартных размеров, которая могла одеваться только в сшитую на заказ одежду). Нужна журналисту-международнику, который жить не мог без бифштекса с кровью и который через маму связывался с тем самым мясником. Журналист-международник был нужен маме, потому что вел семинар в МГИМО и был близким другом ректора, в помощи которого остро нуждалась заведующая турбазой на Домбае, чей сынок мечтал стать дипломатом, а мама через заведующую доставала путевки для директора ювелирного... Словом, всего не перечислишь.

В те достаточно голодные и скудные времена Анна с Наташей ни в чем не знали отказа. Даже после смерти отца, известного ученого. «Вы не пропадете, – не раз с азартом говорила мать дочерям, уже взрослой Анне и еще маленькой Наташе. – Я устрою вам будущее! Сделаю вам приданое!»

«Мам, какое приданое? – удивлялась тогда Наташа, которая слышала про приданое только в детских сказках и представляла его в виде сундуков, набитых непонятно чем. – Оно же сейчас никому не нужно!»

«Еще как нужно, деточка!» – смеялась мама.

Потом она умерла. Внезапно. Никто не ожидал, никто не мог предположить. Оторвался какой-то тромб в мозгу...

Все деньги, накопленные мамой, пропали во время инфляции начала девяностых – просто обесценились. Золотом мама не особенно увлекалась, валюту тоже не копила – боялась, что посадят.

Остались только огромная квартира и дача.

И еще куча того, что называлось, с одной стороны, старым барахлом, а с другой – антиквариатом. Мама, помимо всяких директоров, администраторов и заведующих, общалась и с богемной публикой – художниками, скульпторами, всякими непризнанными гениями. Она скупала у них все подряд – чистая благотворительность, как утверждали окружающие. Конечно, большая часть тех «шедевров» и теперь почти ничего не стоит, но кое-что представляло интерес. Взять хоть того художника-шестидесятника, чьи картины теперь висят в Метрополитен-музее...