– Во-первых, стаканчик йогурта. Обезжиренного... – со страстью произнесла Сима. – Потом чай – некрепкий, без сахара. И половинка плавленого сырка. И все. Понимаешь, Наташа?

– М-да, маловато... Наверное, во всем действительно виноват обмен веществ.

– Нет, Наташа, не перебивай меня, я еще не рассказала про обед! – замахала руками Сима. – Вот у тебя что было на обед?

– Я... я не помню, – растерялась Наташа. Она и правда никогда не помнила о таких вещах.

– А у меня – двести граммов овсяной каши. Это исключительно ценный продукт, и очень полезный... И все! – угрожающе прищурилась Сима. Она так увлеклась, что совершенно забыла о том, с чего начался разговор. – А на ужин у меня, как видишь, две... нет, три ложки винегрета, – Сима быстро зачерпнула из миски. – Но это исключительно для того, чтобы не окосеть после водки. Пожалуй, еще ложечку... Будет всего четыре. Катька тут работает, и нас иногда подкармливают, по знакомству. Тарелок, правда, не принесли, зато вон целый графин водки и винегрету немерено... Что ж ему, пропадать, в самом деле? – и Сима зачерпнула еще ложку. – Пять. Ну, пять ложек – это совсем немного, от них не поправишься...

У Наташи от выпитого слегка шумело в голове. Нет, она не была пьяна, но странная легкость охватила ее. «Никита... Что же мне делать, Никита? Не понимаю, зачем я пришла сюда, что хочу узнать...»

– ...Вот я и говорю – одним все, а мне ничего! Господи, я ж не совсем уродина – почему же у меня жизнь такая нескладная... – неожиданно Наташина собеседница зарыдала. Видимо, проблема заключалась не только в лишнем весе. Клюев невнятно пробормотал что-то сквозь сон.

– Сима, что ты!

– Обещал золотые горы, а у самого жена, оказывается, в Ярославле, и двое детей! Кто он? Какая разница. Ты, Наташенька, все равно его не знаешь. Ах, не надо меня утешать... – У Симы по щекам потекла тушь. – Пойду умоюсь.

– Я с тобой!

– Ты что? – перепугалась Сима. – Клюева нельзя одного оставлять! А вдруг он буянить начнет? Так уже было один раз... Ты сиди, я быстро.

Сморкаясь в салфетку, Сима грузно затопала в конец зала.

Играла музыка, бежали неоновые огни, смеялись и болтали посетители клуба, гремели вилками, чокались бокалами...

– Кто здесь? – с трудом поднял голову Клюев. – А, богиня Флора...

Наташа отвернулась.

– Флора, милая, не пренебрегай мною... – Судя по всему, он забыл Наташино имя. – Что эта дура тут плела? Надоела она со своими диетами... Флора! Ау... Прелестный цветок!

Наташа вдруг испугалась – а ну как Клюев действительно начнет буянить... Она же с ним не справится!

– Все ложь, кругом одна ложь... – бормотал Дима. – Это страшные люди!

Наташа почти не слушала его – она нетерпеливо поглядывала в зал, ожидая Симу.

– Он, между прочим, альфонс. Вы, моя богиня, знаете, что означает сие слово? Да-да, он самый настоящий альфонс! Жиголо. Старуха Калерия дает ему денежки. Ну, конечно, она не старуха, она – народное достояние... – для убедительности Дима надул щеки и схватил Наташу за руку.

«Когда же Сима вернется!» – чуть не плача, подумала она. Клюев держал ее руку мертвой хваткой.

– Ей, конечно, ее шестидесяти не дашь. Заслуги пластической хирургии! Там подтяжка, здесь липосакция, тут силикон вставлен... Только я вот что тебе скажу, моя богиня, – душу никакой хирург не исправит! У Калерии душа Бабы-Яги... У нас, кстати, спектакль есть, где я, между прочим, Бабу-Ягу играю. А что? Меня даже сравнивали с гениальным Милляром...

Наташа наконец освободила свою руку.

– Если Калерия догадается, что ее любимый мальчик на стороне шуры-муры развел, она его выгонит. Прикинь – они живут на ее деньги!

– Да о ком вы говорите, я не понимаю! – с досадой сказала Наташа.

– О ком? О них – о нашем Ромочке и о Кате.

– Как? – вздрогнула Наташа.

– А вот так! – с удовольствием произнес Клюев. – И я, как дурак, за ними таскаюсь, потому что перепадает иногда кое-что. Вот-с, например... – он мотнул головой в сторону графина. – Мы ведь с Симкой кто? Приезжие. Живем в общежитии. Платят копейки. Ну, иногда подворачивается халтурка, но не часто...

– А... а Рома – он что, тоже актер?

– Рома – никто! – с досадой воскликнул Наташин собеседник. – Он альфонс! Я ж тебе говорю – он живет за счет Калерии Горбатенко. Калерия Михайловна Горбатенко! – чуть ли не по слогам произнес он. – Звезда. Знаешь такую?

– Та самая? – ахнула Наташа. Калерию Горбатенко знали все – она блистала в старых фильмах, да и сейчас ее очень любят снимать современные режиссеры.

– Та самая, милочка, та самая... Для тебя небось в диковинку это все – ты там, в своем саду эдемском, и жизни-то настоящей не видела!

Наташа хотела осадить Клюева – она терпеть не могла хамства, и только желание узнать правду остановило ее.

– Как же Катя все это терпит? – с удивлением пробормотала она. Теперь Наташа желала одного – чтобы Сима как можно дольше не возвращалась.

– О-о, наша Катя... Ей тоже деваться некуда – своей квартиры в Москве нет, где-то в Щербинке папаша-алкоголик... – охотно вещал Клюев. Видимо, давненько его никто так внимательно не слушал. – Живет с одним парнем...

Сердце у Наташи замерло.