– Странно, - произнёс вслух недоумевающий голос Дэвида, - должно ведь было сработать. Или ты, сволочь, специально блокируешь наши заклинания?
– враждебным, полным затаённой ненависти голосом, обратился он к невозмутимому Джонатану. Как всегда, ничего нельзя было прочесть в его чувственным карих глазах, в очертаниях насмешливых губ.
– С тебя станется играть на два фронта! Действительно… может быть, ты специально договорился с остальными белыми магами, чтобы они, якобы оставили тебя нам на съедение? Может, это очередной твой коварный план? Синий и чёрный глаза Дэвида ярко сверкали, как две молнии в оправе век и ресниц.

– Я тут не причём, - Джонатан пожал плечами.
– Не я же, в конце концов, плету это заклинание? Может тебе лучше заняться вязанием, не плетением сложных заклятий? Что-то я не припомню, чтобы ты закончил хоть одну академию волшебства? А от самоучек всегда больше вреда, чем пользы, не так ли?

Марии показалось, что Дэвид вот-вот накинется на её возлюбленного, даже не столько из-за его насмешливых слов, сколько из-за ревности. Девушка тяжело вздохнула - если бы не её слабость, когда-то толкнувшая в объятия Дэвида… если бы не эта ненормальная страсть к Джонатану…

"Но прошлое невозможно исправить, зато можно попробовать исправить настоящее, настраивая, таким образом, будущее".

– Хватить ссориться, - примирительно произнесла она, - нам нужно решить, что делать дальше: Катя не просыпается, и мы по-прежнему бессильны перед белыми магами. А уж почему она не просыпается… это не столько важно. Важнее узнать, как всё-таки её разбудить. Джонатан, - её разноцветные глаза, два очага пламени, уставились на мужчину, - ты должен рассказать, какое колдовство ты применил!

– Да, да, скажи нам, Джонатан!
– с рыданием в голосе взмолилась Люмис.
– Если ты хоть что-то ощущаешь к дочери. Хоть что-нибудь! Голос женщины сорвался, она зарыдала вслух, всхлипывая. Она дошла до такого предела отчаянья, что готова была броситься в ноги ненавистному, предавшему её мужчине. Мария на миг ощутила слепящую вспышку ненависти к нему. К этому тёмному ангелу, искренне воображавшему себя апостолом света.

"Фанатик!" - презрительно подумала она. "Грязный инквизитор! Гад!"

В этот момент она сама готова была разорвать его на куски… если он не даст ответа.

Джонатан медленно обвёл их взглядом, Мария всем нутром ощущала, что он ещё колеблется. Что он ещё не принял решение, на какую сторону переметнуться. Что даже карта, казалось бы, железный и неотвратимый приговор не вполне примирили его с действительностью, разрушившей все его убеждения, все его мечты. Мужчина, когда-то переломавший себя, что бы стать безжалостным, с трудом может сделать это снова.

Её ненависть мало-помалу угасла, превратившись в сострадание. Но… она тоже не могла отделаться от чувства подозрительности, охватившего всё их компанию.

"Он вполне мог бы принести себя в жертву, даже перейти на нашу сторону, даже уничтожив себя, только бы оставаться верным своим идеалам! С него станется… предать всех нас!"

– Я не могу произнести его вслух… - спокойным тоном начал он, словно и не лежала на столе его родная дочь, пусть и не от любимой женщины…но, когда-то всё-таки любимой, хоть краешком сознания!

– Боишься?
– презрительно протянул Андрей.

– Нет, - так же спокойно ответил он, - просто… если я его произнесу… то… на вас, сильных магов, моё заклинание, конечно же, не подействует… но Катя заморозиться насмерть. Но я могу написать его на бумажке. Правда, как вы его прочёте вы, никогда не заканчивающие университет магии?

– Уж как-нибудь, - сварливо проворчала Арина, - по складам, по буковкам… Ты за нас не переживай, лучше давай, пиши заклинание.

Он написал, затем передал его Дэвиду с презрительной усмешкой существа, ощущавшего своё превосходство. Марию начала бесить его снисходительная усмешка.

"Слишком быстро отправился ты от шока, Джонатан! Странно это, неестественно… Ведь тебя, с твоим узким сознанием фанатика, где намертво сплелись в тугой канат твои идиотские принципы, следовало ещё пару деньков скрипеть зубами, кидаться на всё, что движется и пытаться покончить с собой. Не нравится мне твоё спокойствие, любимый: ты явно что-то задумал. Что-то явно нехорошее. Но, я ведь сделала выбор: быть всегда с тобой. Но… смогу ли я принять предательство в свою душу? Кто мне дороже: чёрные маги, или один… бывший белый? Честь или любовь? Дружба или страсть? Делать такой выбор всегда сложно, всегда больно, всегда страшно. И - губительно для души".

Люмис нетерпеливо выдрала листок с заклинанием из омертвевшей руки застывшего Дэвида, презрев все ранги и приличия. Дэвид даже не пошевельнутся, не бросив укоризненно-недоумевающего взора. Мария подозревала, что раньше за подобную вольность девушку, как минимум, заставили неделю драить полы и вытирать пыль во всём замке, причём, без всякой магии, ручками и ножками. Сейчас же Дэвид стоял и пялился в одну точку, явно пребывая в ступоре.

Губы побледневшей черноволосой красавицы беззвучно зашевелились, прочитав заклинание, она бессильно уронила руки. Бумажка, медленно кружась, упала на каменный пол, покрытый шкурами диких зверей. Сердце Марии защемило от жалости - Люмис показалась ей внезапно постаревшей лет на десять.