Ватсон кивнул и с гордым видом проследовал вверх по лестнице, в просмотровый зал, где члены комиссии должны были наблюдать за «выявлением» Джека Потрошителя. Спустя еще десять минут к ним присоединились остальные члены комиссии.

– А теперь, мерзавцы, в смысле уважаемые заключенные, в мегафон прокричал Джонсон, вы все получите по ножику и будете сражаться друг с другом. Караульные выпустят только одного из вас, того кто останется в живых! Заключенные замерли, переваривая услышанное, и только двое из заключенных принялись хохотать.

– Ты только подумай, нас ведь могут посчитать за заключенных, - гоготал один.

– Да, это было бы очень смешно!
– смеялся другой.

На деле все оказалось еще смешнее.

– Чего?
– переспросил у них караульный, тот самый на которого десять минут назад обрушились с упреками наши герои.
– Вы на самом деле не заключенные, а члены комиссии?

– Ага, - закивали головой те.

– Может вы расскажете историю про вашу тяжелобольную тещу, тогда может быть я заплачу, - ехидно поинтересовался караульный.

– В чем дело?
– возмущенно спросил Джонсон, услышав шум.

– Мистер Джонсон, эти двое утверждают, что они члены комиссии, - виновато развел руками караульный.
– Якобы они купили одежду у заключенных.

– Ха-ха-ха!
– загоготал Джонсон.
– Значит вы члены комиссии?

– Да!
– пояснили те.

– Ха-ха-ха!
– еще громче загоготал Джонсон.
– Вот умора! Да вы ребята, я погляжу шутники! Тут до вас был один такой, все говорил, что он журналист, приехал брать интервью, но потерял пропуск на выход из тюрьмы и все возмущался, что его водворили обратно в камеру смертников. Над ним смеялась вся тюрьма дня два, пока его не вынули из петли, но вы ребята еще покруче будете, как погляжу! Ха-ха-ха! Пойду расскажу это членам комиссии, - хрюкая от душившего его смеха сообщил Джонсон.

– Сэр, но что мне с ними делать?
– спросил караульный.

– Выдать по ножику и вперед на «Олимпийские игры»!
– распорядился главный констебль и поднялся к членам комиссии.

Его рассказ был встречен дружным хохотом, еще более усилившегося когда еще один заключенный, в котором Холмс и Ватсон с удивлением узнали Лестрейда, попытался заявить, что он тоже член комиссии и, что он тоже купил робу у заключенного, а потому пускай его пропустят на волю. Узнав в чем дело, начали смеяться и заключенные.

– Я тоже член комиссии!
– завопил еще один зек.

– И я!
– отозвался еще один.

– И мы!
– дружным хором проорали все остальные зеки.

Хохот, стоявший в подвале разносился по всей тюрьме.

– Начинай! – хохоча, заявил Джонсон.

Начавшаяся затем сцена в стиле фильма «Крутые стволы» приковала внимание почти всех членов комиссии кроме наших бесстрашных героев. Брызги крови, ну разве что, только не долетали до комнаты комиссии. Не прошло и трех минут, как в центре сцены стоял только один заключенный. Обернувшись перед тем, как покинуть комнату Ватсон с удивлением узнал в нем Лестрейда, но тут же вспомнил, как Лестрейд брился по утрам, ежесекундно рискуя остаться без уха, либо без артерии и подавил вырвавшийся было возглас. Холмс выскользнул еще раньше.

– Застегнуть ширинку! – деловито скомандовал Холмс караульному на выходе из тюрьмы и, пока тот ковырялся, громко сопя и придыхивая, выскользнул наружу. Ватсон поднял глаза и уставился с тяжелым ненавидящим взглядом караульного.

– Почему не спрашиваете пропуск! – деланно возмутился Ватсон и ударил караульного в пах. Тот согнулся пополам, но еще успел услышать сказанное напоследок доктором.

– Я еще вернусь, - пригрозил Ватсон в стиле Шварценеггера. Караульный охнул и потерял сознание.

– Свобода! – радостно выдохнул Ватсон, широко вдыхая воздух грудью.

Впереди маячила спина Шерлока, деловито суетившегося у чужой автомашины, стоявшей около тюрьмы.

– Куда мы направляемся? – спросил Джон у своего напарника – секретного агента.

– Вперед к приключениям! – безапелляционно ответил тот. – Только вот кое с кем разберемся, - предложил он.

– Это с Джонсоном что ли? – догадался Ватсон. – Но мы же не Ганнибалы Лекторы из «Молчания ягнят», чтобы так мрачно заканчивать вторую часть, - удивился Ватсон.

– А кто сказал, что я его собираюсь убивать? – в свою очередь удивился Холмс. – Я только собираюсь покататься, - заявил он Ватсону.

Катался он недолго, часа полтора. А на следующий день все газеты пестрели аршинными заголовками о том, что констебль Джонсон ухитрился сбить на своей машине не много ни мало аж целых семнадцать старушек.

– Это самая страшная весна в этом году, - заявляла заметка в «Таймс».

– Полоумный констебль учится кататься! – гласила Морнинг Стар.