— И все это доказывает, что нам нужно как можно скорее выбраться отсюда, — невесело усмехнулся Кенеб.

— Да, капитан. Противно лежать под небом, похожим на погребальный саван.

Негромкий храп свидетельствовал, что женщины и дети заснули.

— Капрал, ты хоть примерно знаешь, когда мы выберемся отсюда?

— Врать не хочу. Не знаю.

Кенеб помолчал, потом заговорил совсем о другом.

— Вы с Миналой, что называется, скрестили клинки. Плохо, когда разлад. Особенно в такие времена.

Калам молчал.

— Полковнику Трасу была нужна тихая, покорная жена, которая бы сидела у него на ладони и приятно щебетала.

— Тогда он женился не на той женщине.

— Полковник был упрям. Он считал, что любую лошадь можно объездить. То же самое он пытался сделать и с Миналой.

— Он был умным человеком? — спросил Калам. Капитан поморщился.

— Вот уж не сказал бы.

— Но Минала — умная женщина. Рабская покорность — не в ее характере. Почему же она терпела?

Кенеб ответил не сразу.

— Она очень любит Сельву. Зная характер мужа, она понимала: чуть что — полковник отыграется на мне.

— Странные нравы у офицеров доблестной империи, — сказал Калам.

— Трас не собирался всю жизнь гнить в нашем задрипанном гарнизоне. Он выворачивался из кожи вон, добиваясь нового назначения. Оставалась какая-то неделя до его перевода.

— Уж не в Арен ли он метил?

— Именно туда.

— А ты бы занял его место?

— Да. Ежемесячно получал бы на десять золотых имперских монет больше. В провинции это очень хорошие деньги. Их хватило бы на приличных учителей для Кесена и Ванеба, и я мог бы прогнать старого пьяницу с трясущимися руками, который так ничему их и не научил.

— Минала не выглядит сломленной горем.

— Горем — нет, хотя она достаточно сломлена. Мне стыдно говорить, но полковник бил ее.

— И вы все видели следы побоев?

— Мы даже не подозревали. Вот здесь у Траса хватало ума заставить гарнизонного лекаря устранять следы рукоприкладства.

— И лекарь тоже безропотно подчинялся?

— Они вместе играли в карты, и лекарь ходил у полковника в вечных должниках. Надо сказать, ремесло свое наш лекарь знал. Представляешь, как Трасу было удобно? Так, избив Ми-налу, он должен был бы ждать, пока заживут побои, а с помощью лекаря и чудодейственных снадобий Минала чуть ли не на следующий день оказывалась «готовой» к очередному избиению.

— И ты что же, делал вид, будто ничего не знаешь?

— Повторяю: мы с Сельвой вплоть до последнего времени ничего не знали. Полковник жил замкнуто и в гости к себе не приглашал. — Кенеб встряхнул головой. — Если бы у меня появилось хоть малейшее подозрение… Все открылось случайно. У нас была общая прачка. Она проговорилась, что простыни «госпожи Миналы» часто бывают запачканы кровью. Когда я узнал об этом, то решил воспользоваться загородными учениями и там потребовать от Траса ответа… Как раз в день учений начался мятеж. Нам пришлось с боем отступать под прикрытие городских стен.

— И при каких обстоятельствах погиб доблестный полковник Трас?

— Капрал, ты пытаешься заглянуть в закрытую дверь.

Калам улыбнулся.

— В такие времена можно видеть сквозь закрытые двери, даже не пытаясь их открыть.

— Тогда дальнейшие объяснения не требуются.

— И все равно я что-то не понимаю. Минала — сильная женщина. Не в ее характере терзаться прошлым. А ты говорил, что она сломлена, — сказал Калам.

— Внутренние раны заживают гораздо медленнее внешних. Я бы сказал, она вынуждена быть сильной. Минала и прежде была очень близка с Сельвой и племянниками. Теперь она окружила их защитным панцирем, крепким и холодным. Все, что внутри нашей семьи, ей ясно и понятно. Единственный источник ее тревог — ты. Ты возвел такой же панцирь вокруг всех нас.

«И она чувствует, что ее защита уже не нужна? Или так видится Кенебу?»

— А по-моему, капитан, все тревоги Миналы вызваны тем, что она мне не доверяет.

— Но почему? — удивленно воскликнул Кенеб. «Потому что я прячу кинжалы в рукаве, и Минала об этом знает».

— Судя по твоему рассказу, Минала не больно-то легко проникается доверием к другим.

Кенеб не ответил. Через некоторое время он встал.

— Попробую вздремнуть.

Калам смотрел, как он ложится рядом с Сельвой.

«Думаю, твоя смерть была быстрой, полковник Трас. Такой смерти ты не заслужил. Так что, дорогой Клобук, сделай мне одолжение и верни его в наш мир. Я убью его еще раз и обещаю, вторая смерть полковника не будет ни быстрой, ни легкой».

Скрипач полз вниз по каменистому склону, сжимая в руках взведенный арбалет. Камни сдирали кожу и царапали в кровь костяшки пальцев, но сапера заботило сейчас совсем не это.

«Куда подевался слуга Паста и он же — отец Апсалары? Не иначе как его потроха перевариваются в желудках пустынного зверья. Или же его голова едет сейчас верхом на пике, а отрезанные уши болтаются на поясе у какого-нибудь мятежника».