– Он явился, верно? Вы его знали?

– Да, знала.

– Вот как случается с этими окаянными духами, голубушка. Они всегда найдут, чем вас удивить. Спокойной ночи, – добавила она. – Можете выпить чашечку чая внизу, если хотите, хотя на вашем месте я бы не прикасалась к этому пойлу. Прощайте. Мне нужно отдохнуть. Духи вытягивают из меня все силы.

Фрина добралась до лестницы, внизу ее поджидала пятерка анархистов.

– Вы – Черная Кошка?

– Да.

Фрина посмотрела прямо в бесцветные глаза молодого человека. Потом расстегнула ворот черного платья и показала татуировку. Парень выпучил глаза.

– Я Карл Смоллер. Это Нина Гардштейн. Мария Алиена. Макс Дубов. Казимир Сварс.

Казимир оказался тем самым незадачливым похитителем, чьи гениталии пострадали в схватке на пляже. Карл Смоллер и Макс были высокими блондинами. Возможно, стреляли они. На вид этим двоим было лет по двадцать пять.

– Идемте с нами, расскажете, как дела в Париже. Мы давно не получали вестей от тамошних товарищей.

– Я тоже. Я уже много лет как покинула Париж. Да и связей с парижскими товарищами не поддерживаю.

Фрина спустилась еще на несколько ступенек и слегка согнула запястье, чтобы перехватить правой рукой нож, который высвободила из тайника.

Ее заинтересовали девушки. Мария с копной безжизненных черных волос и молоденькая и более миловидная Нина с распущенными по плечам кудряшками, выкрашенными в каштановый цвет и рыжими у корней. Зачем понадобилось скрывать такие красивые волосы? У Нины было скуластое румяное лицо. На шее на шнурке висело колечко.

Нина выдержала ее взгляд.

– Идемте с нами, – повторил Карл. – Вы слышали обо всех наших планах, и теперь мы не можем вас отпустить.

– Обо всех ваших планах? Я же не говорю полатышски, так что понятия не имею, о чем вам поведал дух. Вы ведь уже пытались похитить меня. Спросите Казимира, что будет с тем, кто попытается до меня дотронуться.

– Никакая вы не анархистка! – выпалил Казимир. – Ни один анархист не поднимет руку на товарища.

– Вздор! Вы же на меня напали!

Ничья. Анархисты расступились, пропуская других участников сеанса к чайному столу. Макс и Карл не нравились Фрине. У обоих были водянистые голубые глаза – как утверждал Берт, от таких добра не жди. Фрина не знала, сумела ли убедить их.

– Нам надо поговорить с вами.

– Вы же сейчас со мной разговариваете.

Фрина отступила на несколько шагов назад и прижалась к стене спиной. Макс и Карл надвигались на нее. Они были выше и сильнее.

– Вы пойдете с нами, – тихо проговорил Карл, показывая ей сквозь пальцы дуло пистолета.

Фрина решила отдаться на волю случая. Что ж, по крайней мере они отведут ее туда, куда ей хотелось попасть: в свое логово. Возможно, у них есть автомобиль. Слишком опасно, подумала она.

– Я не пойду с вами. – Фрина сжала рукоятку ножа. – И вы пожалеете, что угрожали мне.

Выиграв этой фразой время, мисс Фишер взглянула на своих противников. Хладнокровные и решительные. Она не успеет разделаться с обоими, Карл выстрелит в нее раньше.

– Нина, ты здесь? – послышался с улицы громкий оклик, дверь дрогнула от сильного удара.

Нина Гардштейн вздохнула с облегчением. Она проскользнула мимо Карла и открыла дверь. Молодой здоровяк уже собирался шарахнуть по ней еще раз.

– Ой, здравствуйте, я так рада вас видеть! – воскликнула Фрина. – Я Фрина Фишер.

Она сделала шаг вперед, используя Нину как прикрытие, и пожала руку незнакомому великану.

– Я вас обоих угощаю, что будете пить? – объявила она. – Идемте.

Нина и ее спутник вышли на улицу следом за Фриной. Оглянувшись, она увидела, как Карл мрачно сунул пистолет в карман, и усмехнулась ему в лицо.

– В другой раз, товарищ. – А затем спросила своего спасителя: – Кто вы?

Понятливый молодой человек ответил просто:

– Билл Купер. Занимаюсь сбором сахарного тростника. А когда сезон кончается, перебираюсь в Мельбурн. Так что там насчет выпивки? И что это коммуняки хотели с вами сделать, а?

– Не знаю, но вряд ли бы мне это понравилось. Вы появились как раз во время. Как давно вы знакомы с Ниной?

– Впервые я увидела его три месяца назад, а теперь мы собираемся пожениться, – объявила Нина, показывая кольцо, болтавшееся на шнурке. – Я переберусь в Квинсленд, там они меня никогда не найдут.