«Встретились мы по-солдатски, – вспоминал Жуков, – можно сказать, дружески. Д. Эйзенхауэр, взяв меня за руки, долго разглядывал, а затем сказал: – Так вот вы какой!»

Жуков поблагодарил в лице Эйзенхауэра войска западных союзников и с удовлетворением отметил плодотворное сотрудничество между вооруженными силами и народами союзных стран в годы войны. После фронтовых воспоминаний они перешли к обсуждению деловых вопросов, связанных с деятельностью Контрольного совета. И сразу же возникла первая коллизия. При обсуждении вопроса о порядке полетов американской авиации в Берлин командующий стратегической авиацией США генерал К. Спаатс, бесцеремонно вмешавшись в разговор Эйзенхауэра с Жуковым, заявил: «Американская авиация всюду летала и летает без всяких ограничений».

– Через советскую зону ваша авиация летать без ограничений не будет, – ответил я (Жуков. – Р. И.) Спаатсу. Будете летать только в установленных воздушных коридорах.

Тут быстро вмешался Д. Эйзенхауэр и сказал Спаатсу: «Я не поручал вам так ставить вопрос о полетах авиации» [371] .

В исследовании, посвященном проблемам управления Германией в 1945—1949 гг. оккупационными властями союзников, обоснованно отмечается что командующие авиацией США в Германии «не согласовывали своих распоряжений с … руководителем оккупационной администрации». Это и было одной из причин бесконтрольных полетов американских военных самолетов над советской зоной оккупации Германий [372] .

Эйзенхауэр высоко ценил военные дарования Жукова. Он писал, что в годы войны Жукова «обычно направляли на тот участок фронта, который в данный момент представлялся решающим… было ясно, что это опытный солдат» [373] .

Наиболее полно оценка Жукова была дана в известном высказывании Эйзенхауэра, в котором Главнокомандующий вооруженными силами западных союзников называл советского маршала «величайшим военным стратегом наших дней» [374] .

Эйзенхауэр высоко оценивал военное искусство командного состава Красной Армии, героизм ее солдат. Отмечая успешное наступление войск Ленинградского фронта в июне 1944 г., он поздравлял Василевского с «великолепными свершениями великой Красной Армии», которые являются «источником постоянного вдохновения», желал ему больших успехов и заверял советского военачальника, что западные союзники будут каждый день направлять больше войск в район боевых действий для реализации совместных усилий с целью добиться «полного уничтожения нацистской тирании» [375] .

5 июня 1945 г. в Берлине во время подписания Декларации о поражении Германии и принятии верховной власти в побежденной стране правительствами СССР, США, Великобритании и Франции состоялась встреча Жукова, Эйзенхауэра, Монтгомери и Делатра де Тассиньи. Жуков решительно заявил своим коллегам, что, пока американские войска не уйдут из Тюрингии, а британские из Виттенберга, советская сторона не может дать согласие на пропуск в Берлин военного персонала союзников.

«Б. Монтгомери, – вспоминает Жуков, – начал было возражать, но тут быстро вмешался Д. Эйзенхауэр: – Монти, не спорь! Маршал Жуков прав. Тебе надо скорее убираться из Виттенберга, а нам из Тюрингии» [376] .

Эйзенхауэр и генерал Брэдли проявили необходимый военный и политический реализм в вопросе о необходимости срочного вывода войск союзников из советской зоны оккупации Германии. Эйзенхауэр, не согласовывая этого вопроса с объединенным англо-американским военным командованием, дал распоряжение американским военным властям входить в непосредственные контакты с советской стороной для решения вопросов о выводе войск союзников из советской зоны. Брэдли полностью разделял точку зрения Эйзенхауэра. В своих мемуарах он писал, что в условиях обострения отношений между СССР и западными союзниками нельзя было «идти на риск взрыва, последствием которого могло быть начало военных действий, что грозило перерасти в третью мировую воину» [377] .

Советский Союз требовал ухода западных союзников из советской зоны оккупации Германии. Специальный представитель президента США Г. Гопкинс сообщал о решительной позиции советского Верховного главнокомандующего в этом вопросе: «Сталин не примет участия во встрече на высшем уровне, пока союзники не покинут советскую зону (оккупации Германии. – Р. И.)» [378] .

В целом обстановка как будто бы складывалась благоприятная. И, суммируя свои впечатления от посещения 10 июля 1945 г. штаба Эйзенхауэра во Франкфурте-на-Майне, Жуков вспоминал: «Уезжали мы из Франкфурта с надеждой на установление дружественных взаимоотношений и согласованных действий в работе по четырехстороннему управлению Германией» [379] .

В официальных выступлениях Эйзенхауэр высоко оценивал вклад советского народа, его Вооруженных Сил в общее дело разгрома германского фашизма.

В канун 26-й годовщины Красной Армии он в обращении к советским солдатам и офицерам заявлял: «Остановив немецкую военную машину, Красная Армия продемонстрировала всему миру героический подвиг, равного которому никогда не было… Я приветствую офицеров и солдат Красной Армии. Когда мы нанесем одновременный удар по вермахту с востока, запада, юга и севера, искусство и доблесть наших Вооруженных Сил неизбежно приведут к окончательной победе» [380] .