Шрифт:
С улицы раздается протяжный крик торговца фруктами.
– Я бы съела персиков, – говорю я Цзину. Он бьет кулаком по подлокотнику, вскакивает, выбегает и тут же возвращается с корзиной фруктов. Моет их у колодца и выбирает для меня самый большой. Мы молча поглощаем персики. Сок изо рта Цзина брызгает на рубашку.
Пронзительно кричат цикады. Запах нагретой солнцем листвы смешивается с ароматом моих волос. По стеклянному графину, как по аквариуму, плавает вуалехвост.
44
В казарме, среди вновь прибывших, выделяется разведчик капитан Накамура. Он не одержим женщинами, как остальные наши товарищи, замкнут и склонен к уединению. Окружающие дерзко над ним подшучивают, а он как будто ничего не имеет против роли кёгэна [18] .
В ресторане, выпив разом двадцать бутылочек сакэ, он засыпает и громко храпит. Однажды мы решаемся поквитаться с капитаном. Я бужу его, подтолкнув локтем, и спрашиваю:
– Голод, жажда, плотское вожделение – все это суетность чувств. Скажите, капитан, в чем, по-вашему, заключается суетность души?
[18]В театре ноо кёгэны – комики, развлекающие публику между действиями.
Он поднимается, как призрак из могилы, и, не обращая внимания на наши смешки, начинает декламировать:
Пенью цикад Безучастно внимала когда-то В горной глуши, А в этот осенний вечер Так тяжело на сердце…Сдерживая улыбку, я спрашиваю:
– Капитан, а что есть суета сует?
Он озадаченно чешет в затылке:
Мир, где мы живем, Недолговечней Лунного луча, Что отразился От воды в моей пригоршне… [19]– Суета сует… суета сует – это…
Чтобы помучить его, я произношу, четко артикулируя каждый слог:
– Суета суетна, суета сует суетна вдвойне. Но ведь суета и суета взаимоуничтожаются. Суетность души есть смерть, а суета сует души – жизнь. Так где же наше место между жизнью и смертью?
Он смотрит на меня, не произнося ни слова в ответ. Его ошарашенный вид вызывает взрыв смеха у окружающих.
Однажды, придя к капитану с послеобеденным визитом, я замечаю в его комнате гобан [20] . Мы сразу решаем сыграть партию. К моему превеликому удивлению, тюфяк и путаник Накамура оказывается опасным и дерзким игроком. В казарме у него репутация безумца: он повсюду видит заговоры. На доске эта мания оборачивается излишней осторожностью.
Проиграв, капитан приглашает меня на ужин. Несколько чашечек сакэ почти сразу превращают нас в лучших друзей. Мы беседуем о китайской литературе. Он удивляется тому, как хорошо я говорю на мандаринском наречии. За гобаном люди сидят по разные стороны, но в обыденной жизни игра их сближает. Я без колебаний открываю ему душу.
[20]Доска для игры в го.
Одна молодая китаянка из Пекина последовала за своим мужем-студентом в Токио. Он скоро умер от рака, оставив ее одну в целом мире с крошечным ребенком на руках. Зная три слова по-японски, без денег, она стучала во все двери, умоляя дать ей работу. Моя Матушка взяла китаянку в дом кормилицей. Ее появление стало для семьи даром Будды. Мои родители, как все японские отцы и матери, воспитывали меня в непреклонной суровости, наказывая за малейший проступок парой пощечин. С горящими щеками, слезами на глазах и тяжелым сердцем я кидался в объятия няни, и она жалела меня, орошая мою голову слезами. Чтобы облегчить детское горе и утешить, няня обнимала меня и рассказывала китайские сказки и легенды. Ее родной язык стал для меня языком мечты и утешения. Позже она научила меня декламировать стихи поэтов эпохи Тан и писать по-китайски. Она познакомила меня с «Суждениями» Конфуция, открыла волшебный мир «Сна в красном тереме» [21] . Когда я читал вслух эти книги, мое безупречное пекинское произношение заставляло няню рыдать от счастья.
[21]Знаменитый роман Цао Сюэцина (1724-1764).
Китаянка выкормила моих брата и сестру – не только молоком, но и безграничной нежностью, а потом, в одно несчастное утро, исчезла. Год спустя Матушка безжалостно разрушила мои надежды: няня уехала к себе на родину и никогда не вернется.
Моя исповедь исторгла тяжелый вздох из груди капитана. Выпив сакэ, он поднялся и пропел, подражая жестам актера театра но и размахивая стеком, как веером:
– Останься он в живых Ничто бы не пропало, но всего лишь исчезло бы. К чему мне дальше жить, Когда его образ, подобно дереву-метле, То появляется, то исчезает. Жизнь человека ничтожна и зыбка в этом мире, Как жизнь цветка под ветром Что дует ночами, решая, Жить цветку или умереть, А тучи поглощают свет Луны. Если мне что и ведомо, то лишь тщета мира… [22]Я аплодирую, охваченный печалью. Капитан кланяется, делает глоток сакэ.
Он меняет тему:
– Известно ли вам, что в центре этого города есть площадь, куда китайцы приходят играть в го? Невероятное зрелище. Игроки садятся за расчерченные на клетки столы и ждут соперников. Вы говорите по-китайски с великолепным пекинским произношением – переоденьтесь в гражданское и отправляйтесь сыграть партию.
Он выпивает стаканчик и продолжает:
– Меня давно интересует их игра, но я так ни разу и не решился сходить туда. Информаторы уверяют, что на площадь приходят только мирные горожане, но я убежден в обратном. С того момента, как в город проникли террористы, я слежу за всеми. Эти люди злоумышляют, чтобы погубить нас. Го – не более чем прикрытие: на площади, делая вид, что играют в войну, наши враги строят свои подлые планы.