–  Здесь что-то не так? Опять разглашена гостайна? Или сильно наврали? Кого-то оклеветали?

2 "Наш современник" N 7

–  Да нет, - замялся генерал, - я бы так не сказал. Но поймите, я только-только приступил к работе, а тут такое…

–  Понимаю, предшественник ваш заварил кашу, а вам расхлебывать.

–  Мы все равно, - посуровел генерал, - доведем следствие до конца.

–  И вы туда же? Дело ведь выеденного яйца не стоит.

–  Вы уверены?

–  Есть же здравый смысл, законы физики, наконец. Как может существовать то, чего нет в природе? Вот если не стоит стул посреди этого кабинета, только сумасшедший может утверждать, что он там стоит.

–  Вы о чем?
– начальник управления посмотрел на меня с подозрением.

–  Все о том же. Ну не могли мы нарушить государственную тайну, не являясь ее носителями.

–  Вы сорвали нам операцию.

–  Этот негодяй, наркоторговец, был вашим человеком? Операция "Грязные руки"? Разве можно действовать таким методом?
– взвинтился я.

–  Можно.
– Генерал был тверд и спокоен.
– И даже нужно. Это азы оперативной работы. А к вам у меня предложение - давайте установим, пока идет следствие, мораторий на публикацию в вашей газете негативной информации о нашем ведомстве.

–  И что-то взамен предлагается?

–  Так точно. Обещаю, что в таком случае обвинение вашим журналистам не будет предъявлено. Игра стоит свеч, не так ли?

–  Не знаю, не знаю…

–  Поймите, по большому счету они нам и не нужны. Нам нужен тот, кто "слил" им информацию. И мы обязательно найдем и накажем этого негодяя.

Я пожал плечами. Генерал встал, давая понять, что разговор подошел к концу.

–  Полковник, проводите нашего гостя, - попросил он Осиповича.
– А вам, - обратился он вновь ко мне, - я советую подумать еще вот над чем. Вся эта шумиха в российской и зарубежной прессе негативно скажется на инвестиционной привлекательности области. Вам это надо? Или вы не патриот своего края?

Инвестиционная привлекательность. Где-то я эти речи уже слышал.

20 января.

Когда обыск в моем кабинете закончился, я поднялся этажом выше - здесь, в криминальном отделе, вовсю орудовали уже ребята в кожанках.

–  Мы справимся без вас, - преградил мне дорогу спецназовец с автоматом.

–  Вы бы поаккуратней, это же газета…

–  Ох, как я ненавижу эти ваши газеты!

Я молча повернулся и, опустошенный, поплелся к себе. Ко мне подходили, что-то говорили, я машинально отвечал. От бессилия, невозможности защитить ни себя, ни газету, ни журналистов своих хотелось выть волком. Но на меня смотрели не только с тревогой, но и с надеждой. А у кого-то в глазах читался немой упрек: "Распустил нюни, слабак! Ты что, забыл: русские не сдаются!"

И я разозлился. "Конечно же, не сдаются! Хрен им, не дождутся - не запью, не предам, не продам! Мы еще, господа хорошие, пободаемся!"

Вернувшись к себе в кабинет, я сделал кофе и, выпив его в три глотка, стал наводить порядок: не терплю бардака на рабочем месте, а эти черти насвинячили, сдвинули все со своего места.

–  Не помешаю?
– в кабинет проскользнул по-мальчишески стройный и гибкий, но по годам не совсем молодой уже человек. Вкрадчивые движения, обволакивающий взгляд темных глаз. Не зря, наверное, про советника губернатора Алика Черкашина говорят, что он обладает гипнозом. А кое-кто обзывает его за глаза шаманом, намекая на необычайно возросшее влияние его на губернатора. Слухи про него ходят самые невероятные. Будто бы он является по совместительству семейным врачом губернатора. Якобы один из высших генералов ФСБ ближайший его родственник. Алик слухи эти

не подтверждает и не опровергает. А когда в частных беседах заходит при нем речь о высокопоставленном его родственнике, Алик, загадочно улыбаясь, деликатно молчит.

Не знаю, где правда, а где вымысел, но то, что за последние год-два он стал одним из самых влиятельных людей в регионе, - однозначно. Сам видел на различных приемах и фуршетах, как встают к нему в очередь с бокалами в руках не последние в области деятели. "Чего это ты перед ним так прогибаешься?" - спросил я как-то одного депутата. "Приходится, - усмехнулся тот, - он же теперь вроде начальника отдела кадров нашей губернии. Нашепчет, если хорошо попросишь, кого куда назначить или вообще выгнать вон".

Похоже на правду. Хотя с Аликом мне пришлось сталкиваться на другом "фронте", хватку его я почувствовал. Негласно курируя СМИ, он построил "под себя" все местные телеканалы, всю прессу. Одна лишь наша газета ему пока не по зубам. Кстати сказать, в этом кабинете он вообще впервые.

–  Как живы-здоровы?
– протянул он маленькую ухоженную руку. Рукопожатие его было вялым и равнодушным, я поспешил выпустить его мягкую влажную ладонь.

–  Твоими, Алик, молитвами.

–  Да ну? Я очень встревожен, как только мне сообщили - сразу сюда. Расскажите, что тут у вас произошло?

–  Чего рассказывать? Пришли, обыскали, ушли. Теперь вот ребят шмонают.

–  А у вас что-то нашли?

–  Тайна следствия, дал подписку о неразглашении.

–  Я серьезно.

–  Я - тоже. Губернатор знает?

–  Трудно сказать, он сейчас в Англии.
– Глазки Алика как-то непонятно блеснули и тут же потускнели.

–  Меня вот что, - сказал я, - волнует: на законных ли основаниях они действовали?