– Такое большое? – засомневалась Лариса.

– Да! О нем упоминалось в трактате. – Александр Константинович улыбнулся. – Теперь я уверен: питьевой водой мы обеспечены.

Тем временем его жена ввела составленные археологами чертежи уже обследованных помещений и совместила с верхней, правой частью найденного плана. Разноцветные полоски сошлись почти идеально.

– Фантастика! – воскликнула она. – Да здесь заблудиться можно!

– Наделай побольше фотокопий и раздай каждому. Завтра с утра они нам пригодятся, будем пользоваться. А мы пойдем – взглянем, как там с ужином.

После этих слов, потирая от удовольствия руки, Броди вышел вместе с Пузиным из палатки. Под сводами храма уже почти все собрались, но Карл сразу обратил внимание на отсутствие Люсии.

– Где наша прославленная пресса? – спросил он, оглядываясь по сторонам.

– Да где-то здесь… была… – стал оглядываться Оливер. – Она ж как метеор: то тут сверкнет, то там. Только видел – и нет. Через минуту-две опять сверкает. И даже не предупреждает, когда отходит.

– Кто и когда ее видел последним? – Пузин явно стал беспокоиться.

Все стали вспоминать. Через несколько минут выяснилось, что последним ее видел Пако: она делала фото возле него. Но это было целых полтора часа назад!

Тут уже забеспокоились все. Как раз появилась Лариса с фотокопиями плана подземелья и раздала каждому по экземпляру. Броди объяснил, как ими пользоваться, и выяснил у Пако, где тот видел Люсию в последний раз. Прихватив с собой даже шеф-повара, археологи и присоединившийся к ним водитель бросились на розыски пропавшего фотокорреспондента.

Пузин несся вперед как одержимый, и Броди приходилось его держать чуть ли не руками. Дойдя до места и разбившись на четыре группы по три человека в каждой, принялись интенсивно обследовать все близлежащие участки подземелья. Полчаса розысков не дали результатов: ни единого следа. Но потом из одного длинного коридора послышались крики. Остальные поспешили туда, и группа, возглавляемая Оливером, осветила для остальных первую находку. Это был фотоаппарат Люсии. Он явно повредился при ударе, лампа вспышки была вырвана из гнезда и соединена с камерой лишь электропроводом. Больше ничего не было видно.

– А ведь это – тупик! – сообщил Оливер и посветил в сторону.

Широкий, белее трех метров, коридор заканчивался грубо отесанной стеной. До нее было метра четыре. И никаких ответвлений поблизости.

– А что это за выемка? – Лариса подняла фонарь над головой и сделала пару шагов в сторону тупиковой стены, намереваясь рассмотреть получше.

– Стой! – в один голос рявкнули на нее и Броди и Пузин. Она так и замерла, с перепугу даже боясь повернуться.

Броди медленно подошел к ней, светя под ноги фонарями и приговаривая:

– Ну куда ты лезешь?! Что за спешка?!

С другой стороны ее обошел Пузин. Лучи их фонарей соединились.

– Явные зазоры между плитами! – стали они переговариваться, присев на корточки. – А эта вроде цельная… А с этого края пыль вся отерта…

– Неужели ловушка? – в отчаянии воскликнул Карл.

– Не похоже… – стал успокаивать его Броди. – Посветите нам!

Он подал фонари подошедшим товарищам и вместе с Пузиным надавил на край плиты. Она тут же, легко, хоть и с неприятным громыханием, ушла вниз. Одновременно другой край поднялся, и плита встала вертикально. Карл тут же наклонился над краем и закричал изо всех сил:

– Люсия! Лю-си-я!

Вначале отозвалось только глухое эхо. Но вслед за ним послышались далекие женские крики. Услышав их, Пузин чуть не прыгнул вниз головой. Хорошо, что Броди схватил его за ремень и изо всей силы дернул назад.

– Ты что, сдурел? – стал он ругать товарища. – Думаешь, если она не выбралась самостоятельно, то ты сможешь? Совсем думать перестал?! Дайте веревку!

Когда ему подали свернутую бухту прочной капроновой веревки, он сам обмотал дергающегося от нетерпения Карла под мышками, включил его рацию «уоки-токи» и напутствовал:

– Камень может не пропустить радиоволны, но все равно старайся говорить не переставая. У нас еще две веревки, сразу же, если надо будет, опустим тебе конец или я спущусь сам. И не спеши! Понял?

– Понял, понял!

Пузин стал опускать ноги в открывшийся зев непонятного сооружения. Фонарей на нем было в избытке: два свисали с пояса, один – с запястья, и один светил с каски. Вдобавок каждый пытался добавить света хотя бы на первые метры спуска. Под плитой было пустое пространство, переходящее в двухметровую воронку из камня. Далее проход сужался в желоб, идущий под небольшим уклоном, и, извиваясь, терялся за изгибом.