Фактически план уже давно был составлен в голове Броди, он просто записал его на листе бумаги и огласил для присутствующих. Николаю и Ирене с самого утра необходимо было заняться находящимися в храме-пантеоне статуями. До сих пор к ним никто не притрагивался: просто огородили двумя рядами широкой ленты, в том числе и лежащую. Надо было тщательно осмотреть статуи, очистить, подправить, укрепить и, если получится, то и водрузить упавшую на свое место. Для этого имелись все необходимые инструменты, клеи, пасты и прочее. Оливеру было дано задание руководить продолжением очистительных работ внутри уже обследованных помещений. Мешков для этого хватало, пыли и песка было даже в избытке. Ему в помощь оставались один из практикантов и водитель «КамАЗа». Последний сам напросился, хоть это и не входило в его обязанности. Остальные восемь человек завтра должны были отправиться в длительную важную экспедицию.

Александр Константинович поставил цель: достичь глубинного подземного озера, изображение которого они обнаружили на найденном сегодня плане. Маршрут предстоял очень сложный: целая сеть запутанных древних катакомб, неизведанные и ненадежные спуски и переходы, которые невозможно было рассмотреть на плане, да и мало ли что еще может встретиться на таком опасном пути. Глубина была внушительной: по прикидкам Броди, между четырьмястами и пятьюстами метрами.

Но предстоящие трудности никого не пугали. Наоборот, все страшно обрадовались и загорелись желанием поскорее добраться до таинственного, как все надеялись, озера. Остающиеся в верхних помещениях археологи жутко завидовали идущим на поиски и предлагали идти всем вместе. Но Броди даже не стал их слушать, только отмахнулся. Мол, еще не раз пойдете! Он дал время на сборы – один час после завтрака. А потом – в путь!

– На этом заканчиваем наше собрание, – сказал он, вставая. – Всем спать! Отлынивание от этого дела буду считать важным нарушением дисциплины. Естественно, со всеми вытекающими последствиями.

Возражать никто не стал: все быстренько разбежались по отведенным им местам. Только Лариса завела Люсию в палатку, раздела догола и принялась врачевать синяки и ушибы, которых оказалось гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Мужчин внутрь не пустили, и те стояли возле входа, прислушиваясь к постанываниям и повизгиваниям непоседливого фотокорреспондента. Наконец Броди не выдержал.

– Мне кажется, Люсию придется оставить в лагере! – сказал он нарочито громко. – С ее ранами она свалится на полпути…

– А может, ничего серьезного? – спросил Пузин сочувственным тоном, одновременно поднимая большой палец кверху.

– Не знаю, не знаю… – засомневался Броди, вместе с другом наклоняя голову к палаточному брезенту.

Стоны за перегородкой сразу прекратились, и послышалось быстрое перешептывание. Тогда он крикнул:

– Лариса, как там Люсия?

Опять ожесточенный шепот – и Лариса ответила со вздохом:

– С ней все в порядке! Так, легкие царапины… До завтра заживет!

– Это радует!

Броди увернулся от кулака друга, направленного ему в плечо, и спросил уже у него:

– Кстати, а где ты ее там нашел? Никак не удосужусь спросить. Что там, внизу?

– Насколько я понял, – так же громко стал объяснять Пузин, – раньше по этому желобу постоянно текла жидкость. И со временем вымыла в некоторых местах мягкие участки пород. В одном из таких мешков-углублений и застряла по случайности Люсия. Если бы не это, она бы до сих пор падала в какую-нибудь бездну. Желоб, извиваясь, продолжается вниз.

– Как думаешь, для чего он служил древним?

– Да ясно, для чего… – Пузин немного замялся, но потом продолжил: – Им пользовались как сливным отверстием для санитарных нужд и для сброса отходов. Мне так кажется…

– Совершенно верно, я так же подумал! – подтвердил Броди предположение своего друга.

Они опять пригнулись к палатке и с улыбкой прослушали особо продолжительный капризный стон.

Вообще-то Юниус мог и не вызывать Абелию и не загружать ее чрезмерными дополнительными заданиями. Но что-то непонятное толкало его к этому, заставляя убеждать себя, что иначе и быть не должно. Вдобавок он немного позлорадствовал: я тут работаю без выходного, а она бездельем мается. Назвалась рыбкой – заходи в сети! Хочешь работать в нашей системе – забудь о сне и отдыхе. Хоть сегодня и воскресенье, а придется напрячь извилины, потренировать память и забыть о праздных развлечениях. Ну и конечно же, это необходимо для дела. Юниус старался убедить в первую очередь себя. Ну а Абелия? Она должна смириться, укротить свой гнев и раздражительность и делать все, как предписывает ей начальство. А уж себе-то Юниус дал слово держаться как подобает строгому, объективному и умному руководителю. И внутренне уже представлял недовольное личико Абелии и ее колкие высказывания.

Но она его снова удивила. Уже в который раз. Девушка прибежала на аэродром чуть ли не вприпрыжку, веселая, довольная и даже счастливая. Она была в традиционном для Города костюме, только на талии красовался широкий декоративный пояс, выгодно подчеркивающий ее стройную фигуру. Увидев ее сияющую улыбку, Юниус забыл о своем намерении держаться строго и свысока – и тоже заулыбался. И стал говорить глупости:

– Здравствуйте! Извините, что так рано вас поднял, да еще после такого дня. Как вы отпраздновали? Было очень интересно?

– Просто восхитительно! – Абелия даже всплеснула ладонями. – Возле самого нашего дома выступал с большим концертом сам Окапий! Вы бы видели, что там творилось…

– Мне Тасон рассказывал… – попытался вставить советник, но девушка продолжала, не останавливаясь:

– Массы людей неистовствовали и просто визжали от восторга. Вместо полутора часов публика продержала Окапия на сцене целых два с половиной. А какие восхитительные ночью были салюты! У меня до сих пор рябит в глазах. Такой красоты я еще в жизни не видела!