Вообще-то всем первокурсникам сейчас полагалось идти на занятия, но Ларри даже не заглянул в расписание лекций: его отнюдь не прельщала учёба в шеддитской академии. Он добился, чего хотел — проник в академию. И теперь собирался, не теряя даром драгоценного времени, добраться до остатков поселения Перворождённых. После чего смыться из Масхона, и чем скорее, тем лучше.

Ларратос вышел из башни и пошёл через территорию академии по направлению ко вратам — но не тем, через которые попал в академию, а ко вратам, лежащим на противоположной стороне. У противоположного выхода также стояли четыре стража.

— В чём дело, студент? — спросил один из них, — чего ты хочешь?

— Я хочу выйти за врата, погулять там.

— Студентам первого курса запрещено покидать академию, — ответил охранник, — таков закон.

У Ларратоса чуть не подкосились ноги.

— Что, совсем нельзя?

— Можно только в трёх случаях. Во время каникул, по семейным обстоятельствам или личным указом ректора или одного из проректоров. А пока нечего дурью маяться — иди лучше на лекцию.

— На какую лекцию?

— По философии шеддизма. В главном здании, двадцать пятая аудитория. Этот предмет ввели только несколько лет назад — и это увеличило продолжительность обучения в нашей академии, так что многие студенты не любят этот предмет. Но преподаватель может сильно разозлиться на того, кто не ходит на его занятия. Так что — ноги в руки и вперёд!

Ларратос зашёл в класс. Там сидело ещё два десятка шеддитов — студентов первого курса. Преподавателем оказался бородатый мизрахиец, которому на вид было чуть больше тридцати. Но, поскольку он являлся шеддитом, ему могло быть и более ста лет. Взгляд преподавателя выдавал в нём истинного аристократа. На его поясе висел меч из Небесной Стали.

— А, опоздавший, — произнёс учитель, — проходите, присаживайтесь. Могу ли я узнать ваше имя?

— Корнелий Эльдгард.

— А я — Абдель Рахман, профессор философии шеддизма и проректор этой академии.

Ларратос присел. Где-то он слышал это имя — Абдель Рахман. Но где конкретно? Абдель начал лекцию.

— Сообщаю персонально новичкам: у нас вы научитесь знаниям, что паладины спрятали от вас. Паладины считают Хаос грубой и примитивной сущностью, однако у нас в академии вы убедитесь, что это — не так. Сразу скажу вам: Хаос ни в коей степени не изменяет человека.

— Мне говорили, что человек изменяется, ступив на путь Хаоса, — произнёс Маркус Пелагиус. — он становится полной противоположностью того, кем был раньше.

— Это лишь один из предрассудков, Маркус. Присоединившись к нам, вы не изменитесь, а напротив, обретёте свою истинную сущность. Каждый из вас, если доживёт до конца обучения, станет именно тем, кем он и должен был быть изначально, отбросив лживые установки, заданные традициями и воспитанием.

Итак, господа студенты, что вы знаете о шеддитах?

Первокурсники промолчали.

— О шеддитах, — продолжал учитель, — ходит много предрассудков, будто это грубые импульсивные люди, не способные себя контролировать. Однако истинный шеддит знает: для того чтобы суметь управиться с другими, надо уметь управиться с собой.

Шеддиты — избранники. Хаос — благо, которое освобождает от неверных установок, заложенных традициями и воспитанием. Хаос снимает неверные запреты и освобождает человека от комплексов. Хаос делает человека таким, каким он и должен быть. Некоторые сравнивают Хаос со злом, однако он лишь освобождает человека ото всех лишних установок, в том числе и от псевдо-добрых, которые вбиты с детства путём воспитания. А воспитание подавляет истинную сущность человека.

Ларратос вспомнил, где он слышал это имя — Абдель Рахман! Точно! Серый паладин, автор книги "Правда и ложь о сущности Хаоса". А теперь он подался в шеддиты и читает лекции по философии!

— Паладины запустили среди народов Запада и Востока идею, что Абсолют тождественен добру и божественности, а Хаос — злу и демонам, — продолжал Абдель. — Многие народы настрадались из-за закостенелых традиций паладинов. Паладин служит Абсолюту. Но шеддит не служит Хаосу — Хаос служит шеддиту.

Мы, шеддиты — избранники.

— А кто такие избранники? — спросил один из студентов, незнакомый Ларратосу.

— Хороший вопрос, Канис, — ответил Абдель, — избранники — это те, кто находят в себе сил побороть воспитание. Зато избраннику позволено всё. Избранник не должен подчиняться закону. Избранник может игнорировать закон, а то и разрушать его, менять и созидать. Но свободы достоин лишь тот, кто сможет её отстоять.

Хаммон считает, что понятие диктатуры означает, будто бы все должны подчиняться одному человеку — ему. Да с такими установками Хаммон — полный кретин.