Пока Ларратос сидел за столом и обедал, первокурсник Канис испуганно выкрикнул:

— Атас, братва! «Деды» идут!

В проёме входной двери показалась парочка небрежно одетых молодых людей. Даже очень молодых — им можно было дать максимум лет по восемнадцать. Один из них оказался довольно таки высоким, но пониже Ларратоса — зато в плечах был шире его почти в два раза — и шире большинства орков. Похоже, юный «дед» состоял из одних мускулов — и масса его тела тоже, похоже, была в два раза больше, чем у Ларратоса, и лицо здоровяка казалось не обременённым интеллектом. Второй «дед» оказался повыше первого, но при этом очень худым. Но его никак нельзя было назвать слабаком. Чувствовалось, что он отлично владеет боевыми искусствами — и если первый «дед» опирался в бою на одну грубую силу, то второй — явно на ловкость. И второй выглядел явно поинтеллектуальнее первого.

Первокурсники преклонили головы, и деды, идя к буфетчице, небрежно шлёпали всех первокурсников по головам. Дойдя до Ларратоса, сильный «дед» сказал ловкому:

— Смотри, Гэдберт, тут у нас, похоже, новичок. Голову перед дедами не преклоняет. Надо научить его хорошим манерам.

— Позабавимся с ним, Вильтран. Эй, новичок, как звать тебя?

— Корнелий.

— А мы — Гэдберт и Вильтран. Мы здесь главные, и ни одна свинья не смеет нам возражать! Почему это ты не преклонил перед нами голову, парень?

— А я должен? Я-то ведь не свинья. — Ларратос встал. — Сколько вам лет, парни?

— Возраст не имеет значения. Мы в академии уже третий год — с шестнадцати лет мы учимся на шеддитов, и тут нас все уважают. Сядь и преклони перед нами голову, дух!

Ларратос рассвирепел. Он прошёл через дедовщину в гиперборейской армии. Он никогда не выполнял просьбы «дедов» на первом году службы, и если было нужно, дрался с ними. Дослужившись до «деда», сам он никогда не приставал с дурацкими просьбами к солдатам первого года. После этого Ларратос победил могучего чернокнижника Шакира, за два месяца прошёл полный курс паладинства, сумел справиться с двумя шеддитами, носившими титул Баал — а тут какие-то студентики, младше его на два года (по легенде — на пять) чего-то от него хотят. В гиперборейской армии их бы сразу забили всей казармой. Но Ларратос слегка успокоился: всё-таки, на самом деле он — не шеддит, а светлый паладин. И привык пытаться решать все конфликты мирным путём, а лишь потом драться. Некое чудовище в глубине души Ларратоса жаждало крови, но паладин загнал его внутрь.

Ларратос строго посмотрел на дедов сверху вниз, стоя буквой Ф — поставил руки на пояс. Он всё-таки поступал в стейнгардскую академию — и прочитал несколько книг по психологии, хотя экзамен по ней так и не сдавал. Но он знал, что эта поза и этот взгляд вызывают в подсознании образ строгого родителя, и лучше всего подходит для воспитательных целей:

— Выпендриваешься, мальчик? Похоже, вы испытываете комплексы, из-за того, что вы тут младше многих, и пытаясь доказать обратное, строите из себя дедов.

— Чего?!

— Не испытывайте, дети, моё терпение — я старше вас на пять лет. Вам надо поучиться уважать старших.

— Ты чё, Корнелий, так и не понял? — спросил мускулистый «дед», — нам плевать, что ты нас старше!

— А мне плевать на ваше наплевательство, — строго ответил Ларратос. — поворачивайте обратно, пока я добрый. В армии я строил ребят покруче вас, так что проваливайте.

— Он не понял, Вильтран, что имеет дело не с простыми солдафонами, а с опытными шеддитами, — прошипел Гэдберт, худой «дед». И теперь получит сполна!

Народ вокруг расступился — но не разошёлся далеко. Всем захотелось посмотреть на избиение новичка самыми злыми «дедами».

Они напали одновременно. Вильтран ударил в направлении Ларратоса своим могучим кулачищем, а Гэдберт отбежал на пару шагов и подпрыгнул, занеся для удара ногу.

У Ларратоса, кандидата в Шаддаи, закончившего полный курс паладинства, силы и ловкости было не менее, чем у этих двоих, вместе взятых. Схватив кулак Вильтрана, Ларри сломал его руку, и откинул зазнавшегося отрока на пол. Гэдберта он раскрутил за ногу и бросил в двух метрах от мускулистого «деда».

Пора! Нужное время и место! Витающие в академии тёмные энергии подкармливали его — и зверь, живший в его душе, хаотическая энергия, находящаяся в его сущности — освободилась.

— Так! — кровожадно выкрикнул Ларратос, и навёл правую руку на Вильтрана, а левую — на Гэдберта. Тотчас же с правой руки слетела красная молния, а Гэдберта подняло на метр в воздух, и он, задыхаясь, схватился руками за горло.

Вильтрану после молнии тоже не было сладко. Он начал корчиться от боли, из глаз пошли слёзы, и он проблевался прямо на пол. Ларратос отпустил Гэдберта. Еле отдышавшись, «деды» с удивлением и страхом уставились на Ларри.

— Так. Что здесь происходит? — услышал Ларратос строгий голос Абделя Рахмана.

— Господин учитель, тут произошла одна потасовка, — произнёс первокурсник Канис.

— Вижу, Канис. Что же, господа студенты. Вы, трое, вели себя очень плохо. Я ожидал подобной пакости от вас, господа Вильтран и Гэдберт. Дуэль между шеддитами — дело благородное, но когда двое нападают на одного, это уже не дуэль, а триэль. И нормальный шеддит никогда не будет драться в столовой.

Ларратос промолчал. «Деды», вместо того, чтобы что-то сказать, ответили кашлем.