Кроме одного случая — кроме случая, когда этот шантаж исчерпывается страховкой! И тогда становится понятно, для чего преступнику вдруг понадобилось страховать астронавтов, которых он собирается взорвать!

И искать преступника нужно среди их ближайшего окружений — родственников и друзей, в пользу которых будет оформлена страховка или отписано завещание!

Так рассуждал Гарри Трэш.

Но не только так!

Потому что всего он не сказал, оставив кое-какие версии в запасе. Их уж он точно никому высказывать не станет, приберегая для себя!

Потому что очень скоро эти его версии получат подтверждение. Или будут опровергнуты.

Ждать чего осталось всего лишь…

И он взглянул на монитор, где в крайней правой колонке, быстро меняясь, бежали цифры. Во второй — тоже быстро, но чуть медленней. В следующей — еще медленней. А в последней очень редко.

Но все равно — стремительно!..

До конца нового ультиматума оставалось:

Шесть часов. Семнадцать минут. Двадцать шесть секунд.

…Пять секунд.

…Четыре.

…Три…

Страховка была оформлена. Потому что цена вопроса была не та — утрата космической станции обошлась бы на несколько порядков дороже! И еще потому, что нашлись компании, которые готовы были заключить на этих условиях договора, надеясь под них получить сумасшедшую… космическую рекламу!

Да и никто не верил, что найдется псих, способный вот так, за здорово живешь, рвануть целую космическую станцию! Так что риск данной финансовой операции оценивался как минимальный.

На астронавтов — на каждого — оформили соответствующие документы, представив в NASA их копии. Незаполненной осталась лишь одна графа, в которой нужно было проставить имена людей, которым должны были отойти обозначенные в документе суммы.

За отсутствием самих астронавтов в их страховках вместо них должен был расписаться их поручитель — директор NASA, что было главным условием страховщиков.

Директор расписался.

После чего страховка вступила в силу. Теперь все астронавты в случае их гибели должны были получить по двести миллионов долларов. Вернее, не они, потому что сделка вступала в силу лишь в случае их смерти, а люди, которым они завещали эти деньги…

И таймер, ведущий отсчет, остановился. И, что удивительно, даже не на последней секунде!

На замершем таймере было:

Ноль ноль часов. Тридцать пять минут. Девять секунд.

На этот раз земляне успели вовремя…

— Вот это совсем другое дело! — обрадовано и даже не пытаясь скрывать свою радость, заявил русский космонавт Виктор Забелин. — Теперь и помереть не страшно! А что — за такие-то сумасшедшие бабки! Да хоть сейчас!..

И стал увлеченно переводить причитающиеся ему доллары в рубли, а рубли в квадратные метры и литры.

«Эх… мать вашу!.. Мне бы эти „мани“ да живому!..»

Но живому, к сожалению, было нельзя…

Другим, в отличие от русского, умереть было все равно страшно. Хотя деньгам они тоже были рады — если суждено погибнуть, так хоть не бесплатно, хоть с пользой для близких!

Кэтрин Райт завещала все деньги двум своим детям и немного в сиротский приют. Потому что была женщиной и матерью.

Рональд Селлерс тоже большую часть суммы оставил семье и многочисленным родственникам, а часть завещал колледжу, в котором учился, и католическому храму в городке, где родился, отдельной строкой оговорив, что эти его взносы будут освещены на специальных, вывешенных при входе мемориальных досках. Командир был сентиментален и был тщеславен.

Герхард Танвельд поинтересовался, нельзя ли эту сумму положить в рост, под проценты, с тем чтобы постепенно выплачивать его наследникам. Получив положительный ответ, быстро перевел доллары в евро по самому выгодному курсу, прикинул, в каком банке проценты будут выше, и углубился в сложные подсчеты, чтобы узнать, на сколько лет при бережном расходовании, с учетом инфляции и социальных пособий, этих денег хватит его родственникам. Получилось что-то на тридцать с хвостиком тысяч лет. Так что за потомство немецкого астронавта можно было быть спокойным.

Отчего тот расщедрился, решив перевести триста долларов в приют для больных животных. Конечно, не теперь, а потом.

Но, узнав, что половина вырученной суммы будет удержана в качестве налога на прибыль, произвел пересчет и, долго возмущаясь драконовскими американскими законами, бездомным кошкам в деньгах отказал…

Жак Воден, недолго думая, отдал часть денег своей жене, детям и дальним и ближним родственникам, а на большую часть учредил премию своего имени в области микробиологии, потому что денег была такая прорва, что на всех хватит! В чем был свой расчет, так как американцам он не доверял, справедливо полагая, что французское правительство, в отличие от его жены и отпрысков, свои деньги из американских страховых компаний вытрясет точно!