Дружеские контакты с мэром Тель-Авива и впоследствии были полезны. И всегда — приятны.

2 февраля разразилось ЧП — первое и, слава Богу, последнее при мне чрезвычайное происшествие в посольстве. Один из сотрудников, человек вроде бы легкий, уравновешенный, вдруг заявил, что «по заданию спецслужб» (израильских и российских) его жена сожительствует с работниками посольства и с израильтянами, что при помощи технических средств его квартира взята под постоянное наблюдение, жизнь его в опасности и что если «произойдет непоправимое», он завещает находящиеся в его сейфе 27 тысяч долларов дочери и матери.

В ночь с 1-го на 2-е, приставив кухонный нож к горлу жены, он заставил ее «сознаться» в работе на «спецслужбы». Два дня продолжались непрерывные беседы с ним, с его женой и вокруг них. Даже в «секретной комнате» заседали. Пришли к выводу, что человек серьезно заболел, перестал контролировать себя и что его надлежит срочно отправить в Москву. Он отнесся к этому довольно спокойно. И 3 февраля вместе с сопровождающим сел в самолет. В МИД мы позвонили, попросили встретить.

27 тысяч долларов в сейфе не были обнаружены. В ходе последующего «разбора операции» выяснилось, что в последние 1–2 месяца у нашего коллеги были заметны нервозность, неуравновешенность, быстрые перепады настроений. Но в силу суеты и той коросты равнодушия, черствости, которые не редко, к сожалению, язвят наши души, мы не придали этому значения. Не исключено, что взрыв можно было предотвратить, смикшировать. Корю в этом и самого себя.

Насколько мне известно, потом положение стабилизировалось.

Из МИДа пришли бланки заявок на 1994 год. Просят указать, сколько портретов Ленина и Горбачева нужно посольству. Хотел заказать несколько штук. Но меня остановили: в МИДе, сказали, шуток не понимают. Почти философский вопрос: сколько нужно времени, чтобы перемены в стране отразились на переменах во всякого рода канцелярских «формах».

На «улице» уже конец 1999 года. Передо мной бланк таможенной декларации, который я про запас прихватил в Шереметьево. Требуют «обязательного предъявления» произведений печати, рукописей, видео— и звукозаписей, почтовых марок и т. п. Бюрократия всесильна — она может останавливать время!

В Тель-Авив прибыл новый американский посол Эдуард Джареджан. Мы с ним были знакомы еще с давних времен, когда он служил в посольстве США в Москве. Потом встречались в Штатах. Помню, брал у него интервью для ленты, которую делал по заказу студии документальных фильмов. И вот встреча на новом витке жизни.

Учинили дружеский ужин в Савьоне. Джареджан — блестящий знаток Ближнего Востока. Работал в Бейруте, Аммане, Дамаске. Написал докторскую об Асаде.

Жена Эдуарда — Франсуаза (француженка из Марокко) неплохо говорит по-русски. После ужина отправились в ресторан «Богема», где публика торжественно и шумно чествовала находившихся в Израиле Владимира Васильева и Екатерину Максимову.

Джареджан не долго пробыл в Израиле, всего четыре с половиной месяца. По каким-то своим соображениям он ушел из Госдепа. Кажется, стал работать директором института по изучению международных отношений, созданного бывшим государственным секретарем Джеймсом Бейкером. Мне было жаль расставаться с Джареджаном. У израильтян, если я не ошибаюсь, реакция была несколько иной. Поскольку, если я снова не ошибаюсь, в отличие от своих, известных мне предшественников Джареджан мыслил более широко, более свободно, в смысле — менее «произраильски».

Постепенно стал обостряться вопрос о заработной плате, точнее — о низкой заработной плате. На каждом собрании — дипломаты помягче, наши административно-технические братья покруче — поднимали этот вопрос, требовали от меня, чтобы я теребил начальство.

Оклады наши перешли нам от Генерального консульства, коему были установлены в ноябре 1990 года. Послу полагалось 900 инвалютных рублей по курсу: 100 долларов США равны 56 руб. 91 коп. «вне зависимости от последующих изменений курса доллара США к рублю». Что означало 1581 доллар 44 цента в месяц. В октябре 1992 года Правительство РФ подтвердило эту сумму, но предложило МИДу в 6-месячный срок «направить в Израиль межведомственную комиссию и на основании материалов комиссии представить в установленном порядке согласованные предложения о размерах постоянных должностных окладов в иностранной валюте для работников учреждений РФ в Государстве Израиль». Два пояснения.

Первое. Оклады всех работников МИДа за рубежом отсчитываются от окладов посла. Если оклад посла принять за 100 %, то, скажем советник-посланник получает 95 %, бухгалтер — 70 %, машинистка — 40 % и «остальной обслуживающий персонал» (уборщица, разнорабочий) — 26 %. Ниже не бывает.

Второе. Для чего нужна комиссия? Для того, чтобы определить стоимость «бюджетного набора». Существует специальная инструкция, где перечисляется, что входит в этот самый набор (продовольственные товары, предметы одежды и домашнего обихода, коммунальные услуги, прочие расходы). Так вот, комиссия должна изучать справочники, прейскуранты, ходить по магазинам, по всякого рода конторам бытовых услуг и фиксировать средние цены на товары и тарифы на услуги. На базе всего этого она и определяет стоимость бюджетного набора. Если зарплата не дотягивает до этой стоимости, зарплату надо повышать.

Прошло 6 месяцев. Комиссия не появилась. А Тель-Авив, между прочим, устойчиво располагается в верхней части таблицы, показывающей стоимость жизни в городах мира. Народ волновался. От меня требовали бить в набат.

Сначала я атаковал своими письмами заместителя министра иностранных дел Бориса Николаевича Пастухова. Потом, поскольку Пастухов перестал курировать финансы, перекинулся на другого заместителя — Василия Сергеевича Сидорова. Привожу образчик финансово-эпистолярного жанра.